Всемирная организация здравоохранения как-то объявила, что «для лечения всех болезней хватило бы 200 медикаментов». Реальное же количество препаратов, имеющихся на рынках некоторых стран Евросоюза превышает 12 тысяч. Количество препаратов, представленных на российском рынке, стремительно приближается к этому числу. И среди них есть немало таких, вредоносные и даже смертоносные последствия применения, которых давно поставили крест на их дальнейшем использовании в странах Северной Америки и Евросоюза. Тем любопытнее посмотреть, какова судьба этих препаратов в России.

Глобальные процессы на западе и назначение российского рынка

Запад, «подсевший» на медикаменты гораздо раньше нашего, вскормивший такие суперкорпорации, что ни наука, ни государство им теперь не указ, поскольку скуплены на корню, судорожно пытается избавиться от излишних, небезвредных и откровенно опасных препаратов. Там идёт грандиозная информационная война. Обыденными стали массовые обращения в суд за многомиллионными компенсациями от жертв и от родственников жертв фармо-корпораций. В иных странах препараты ежегодно изымаются с рынка чуть ли не сотнями.

Общественное мнение от очередных разоблачений бросает то в жар, то в холод. И страны вроде нашей России, традиционно служившие «мусорным ведром» для многих других отраслей западной индустрии, с «отбросами» фармацевтической отрасли явно не справляются. Слишком уж велики «мусорные отвалы». «Третий мир» не в состоянии их вместить.

Но прежде чем обратить взор на наши с вами родные аптечные витрины, давайте подумаем вот над чем:

Что дала фармацевтическая промышленность тем народам, где она успешно развилась?

Идеальное поле для статистических исследований – Швейцария. Страна, не знавшая в ХХ веке ни войн, ни социальных потрясений, сытая, с давно сложившейся демографической динамикой без провалов и всплесков. Швейцария раньше и дальше других стран продвинулась по пути «медикаментализации» населения. Это один из европейских лидеров (наряду с Францией) развития фармации, обиталище трёх транснациональных фармацевтических корпораций. Так вот, с 1930 по 1990 год население страны увеличилось на 50 процентов. Смертность от рака возросла за те же 60 лет почти в 3 раза, а заболеваемость по многим типам раковых заболеваний – в 8 раз. Число смертных случаев от сердечно-сосудистых и церебрально-сосудистых заболеваний удвоилось, число умерших от болезни Паркинсона возросло в 4 раза, смертность среди больных бронхиальной астмой выросло в 3 раза, и т.д. В общем, получается, что сверхразвитая фармацевтика не лечит, а калечит людей.

Уместно также вспомнить французов, явных мировых лидеров по пожиранию антидепрессантов и транквилизаторов (во Франции этих препаратов принимают в 5 раз больше, чем в США, а там их также лопают в количествах, какие нам и не снились) и их плачевную демографию. Минимальный показатель рождаемости «коренного населения» Франции (конец 1970-х годов и вызванный им «провал» конца 1990-х) пришёлся на максимальный объем употребления «успокаивающих» средств.

Ну да бог с ним, с Западом. Посмотрим, что натаскали представители корпораций с позволения всяких охраняющих здоровье граждан РФ ведомств в наши аптеки.

В России-то и без цифр очевидно, что с бурным ростом аптекарского бизнеса бурно идёт в рост и всевозможная заболеваемость.

Карательная медицина

В 1953 году было заслушано громкое и печально неизвестное дело «врачей-вредителей», это слушанье произошло в Конгрессе США. Выступавший Бенедикт Фицджеральд – специальный уполномоченный Комитета Внутренней и Внешней Торговли Сената проводил широкомасштабное исследование положения дел в области фармакологии и медицинской политики в Соединённых Штатах, он заявил:

«Есть причина полагать, что АМА (Американская Медицинская Ассоциация) вела себя поспешно, капризно, произвольно и откровенно нечестно... Было обнаружено самое невообразимое скопление коррупционных претендентов, интриг, эгоизма, ревности, преград и заговоров, с которым мне когда-либо доводилось сталкиваться».

На следующий день после выступления он был уволен.

Если бы сегодня кто-то взялся собрать историю заболеваний, получивших термин ятрогенные, т.е. заболевания, вызванные самим лечением, то подобный материал занял бы не один стеллаж архива. Материалы такого архива раскрыли бы причину, по которой в США по данным журнала JAMA ежегодно вследствие побочных эффектов от употребления фармпрепаратов умирает более 106 000 человек и ещё у более двух миллионов ежегодно регистрируются серьёзные побочные эффекты.

В 2001 году фатальные реакции на лекарства, ошибки врачей, необоснованные хирургические вмешательства явились причиной смерти рекордных 783 936 человек, что заставило биохимика Уолтера Ласта говорить о том, что наиболее опасной болезнью в Соединённых Штатах в настоящее время является сама медицинская система.

Коммерциализация фармацевтики

Посмотрите на любые современные лекарственные формы – будь это хоть простейшие аспирин или парацетамол с новым имиджем, под новыми наименованиями, хоть травку в современнейших капсулах. Они сопровождаются информацией с потугами на исчерпывающую – показаниями и противопоказаниями, таблицами дозировок с учётом возраста и т.д., описаниями побочных эффектов и эффектов желательных, общетерапевтическими сведениями и предупреждениями. По сути это курс терапии, изложенный на упаковке со вкладышем. Своего рода комикс по роману Достоевского или, если хотите, Драйзера. Но так было не всегда. Во все времена эти вещи – дозировки, предупреждения... - определял врач. На основе личного приёма, при личном контакте, с учётом личных особенностей, занося каждое назначение в личное «досье» - медицинскую карту и ведя это «досье» в течение почти всей жизни клиента.

Давайте «от печки». Зададим себе несколько простых вопросов.

Что такое фармацевтика? Кто такой фармацевт? Чем он занимается?

Ещё полвека назад у нас в Отечестве (а около века назад на Западе) мало кто из граждан даже слово такое слышал. Это был очень маленький сектор медицины, занятый разработкой и синтезом препаратов, которые можно было создать только в особых, специально созданных условиях. Этим в основном занимались научно-исследовательские институты, учреждения со специализированными лабораториями. То есть «высокая» наука, находившаяся на содержании у государства у нас, или частные научные центры, добившиеся права работать на бюджетные деньги, на Западе. А лечением больного занимались двое – врач и аптекарь.

Врач обследовал пациента, консультируясь при необходимости с коллегами более узкой специализации, направляя, если надо, обследоваться в учреждения с высокотехнологичной медтехникой. Учитывая возрастные, наследственные и другие особенности организма больного, врач разрабатывал индивидуальное лекарство и писал соответствующий рецепт. Аптекарь составлял по этому рецепту индивидуальное лекарство для данного больного, т.е. почти во всех случаях сам же и был фармацевтом.

Ничего похожего на сегодняшний «универсализм» лекарств, выпускающихся в одном месте для всех категорий больных, не было.

Понятно, что аптека не в состоянии синтезировать пенициллин и некоторые высокотехнологичные препараты, но таких лекарств было немного (их и сейчас немногим больше; почти всё сегодняшнее многообразие – модификации и сочетания нескольких «базовых» препаратов).

Фармацевтика обслуживала врача и аптекаря, как необходимое, но не главное приложение к их тандему. Тем, чем она является сейчас, она стала, когда перешла из «области науки» в «область бизнеса».

Большие деньги – большие безобразия

На первый взгляд это вроде бы благо – конкуренция и всё такое. Однако, постепенно, год за годом «благо» превратилось в свою противоположность и привело к абсурдному положению. Фармацевтика, развивающаяся по законам бизнеса в мощную самостоятельную отрасль, теперь содержит и аптекаря, и врача, и науку, и государственные ведомства (последних – в форме подкупа и всяческого финансового протекционизма). Аптекарь же практически перестал готовить индивидуальные лекарства (хотя большая часть препаратов сегодняшнего многотысячного аптекарского ассортимента по-прежнему представляет из себя простые сочетания компонентов, составить которые аптеке и сегодня не составило бы труда) и превратился в простого торговца, реализующего товар фармацевта.

Следом за ним врач (на Западе явно, а у нас все более явно) оказался пристёгнутым к интересам фармацевта, превращаясь в простого конторского служащего, клерка, посредника между фармацевтом и больным.

Из вспомогательной службы, помогающей врачу и аптекарю в той части их работы, которую они выполнить не могут, фармацевтика превратилась в самодостаточную научную, лечебную, коммерческую, производственную, масс-медийную и чуть ли не политическую силу. Подчинившую тех, кто выполнял названные функции раньше. И взявшую эти функции на себя.

Теперь работающая всё больше сама для себя корпорация «фармацевтика» сама взялась лечить людей, отведя другим участникам этого действа роли второстепенные. Отрасль научилась делать большие деньги, ну а где большие деньги, там, как правило, неизбежно возникают и большие безобразия. Случаи сокрытия вновь открытых свойств препаратов, фальсификации научных данных и т.д. время от времени эти безобразия набирают масштаб национальных скандалов. О некоторых таких скандалах мы и говорим позже.

Борьба с холестерином

Вот классический пример удачной «раскрутки» бессмысленных лекарств и бесполезных, либо вредоносных продуктов!

В 1940-х годах «маргариновые магнаты» сумели внедрить в массы сначала Америки, затем Европы растительные жиры – абсолютно бесполезные в качестве замены животным жирам, если они получены холодным отжимом, и безусловно вредные, если получены термическим путём, химическим рафинированием или экстрактированием.

В 1950-х годах вредоносность маргарина была установлена учёными, представлявшими независимую медицинскую науку, но «подручная», «прикладная» наука, обслуживающая бизнес продовольственных корпораций, раздула в СМИ антихолестериновую истерию, сформировав страх перед животными жирами.

В 1960-70-х годах фармация, успевшая стать полномасштабным бизнесом, вложить капиталы в продовольственную, информационную, сельскохозяйственную, химическую и другую индустрию, срослась активами и интересами с другими корпорациями, обзавелась собственной «подручной» наукой, подхватила и принялась превращать в деньги и «холестериновую страшилку».

Было разработано множество препаратов, БАДов, витаминных комплексов, внедрено немало диет, методик, продуктов, принёсших и приносящих немалый барыш. Лишь в 1990-е годов на Западе стали осознанно бороться с «холестериновым наваждением». Ну а в СССР-РФ все эти процессы остались неизвестными. Наши граждане по сей день вдохновенно восполняют дефицит животных жиров всякими суррогатами и комплексами, изгоняют из рациона якобы сокращающий жизнь холестерин, измеряют его содержание в крови, считая, что это и есть передний край прогресса в медицине и наука на службе человечества. Надо ли говорить, что все эти титанические порывы в сторону оздоровления и продления жизни в глазах корпораций выглядят не серьёзнее тараканьих бегов, на которых зарабатываются деньги.

В конце 1990-х годов на конференции, устроенной Национальным институтом кардиологии, лёгких и крови были оглашены некоторые данные по «холестериновому вопросу», собранные Американской кардиологической ассоциацией (как видим, за мероприятием фактически стоит государство). Кардиологи проанализировали результаты исследований, проведённых в США, Японии, ряде стран ЕС. Изучалась зависимость между смертностью и уровнем холестерина в крови. Всего было обследовано 649 тысяч человек (524 тысячи мужчин и 15 тысяч женщин). Все обследованные были разделены на несколько чётких групп с содержанием холестерина в крови от минимального уровня (менее 1,6 г/л) до максимального (от 2,4 г/л). И выяснилось, что у мужчин процент смертности от раковых заболеваний при нижнем уровне холестерина и при верхнем абсолютно одинаков.

Точно таков же процент смертности и от сердечно-сосудистых заболеваний. Что касается женщин (они-то и являются во всех странах самыми активными сторонниками борьбы с холестерином), то у них максимальная смертность наблюдается именно при нижнем уровне холестерина, причём, она не вызвана ни раковыми, ни сердечно-сосудистыми заболеваниям. Другими словами, низкий уровень холестерина в крови, которого чуть не весь «цивилизованный мир» добивается препаратами и диетами, совершенно никакого значения не имеет для продолжительности жизни мужчин и является фактором повышенной смертности у женщин.

Исследования показывают, что лечить следует семейную гиперхолестеринемию, при которой уровень холестерина в крови достигает и превышает 5 г/л, а при уровне 3 г/л вообще нет никакого смысла в специальном лечении.

Однако, во многих странах мира гиперхолестеринемию бросаются лечить при уровне в 2,4 г/л. Антихолестериновая борьба – одна из самых больших афёр в медицине ХХ столетия, которая продолжилась и в XXI веке.

В России, понятное дело, подобные данные в СМИ медицинской направленности в принципе публиковаться не могут. В нашей РФ далеко не все прибыли, на которые рассчитывают фармацевтические и продовольственные корпорации, ещё собраны.