Введение

Журнал «Лучшее зрение» Уильяма Г. Бейтса, доктора медицины, и других авторов - это новаторская и интересная книга, которая революционизирует наши взгляды и подходы к лечению зрения. Доктор Бейтс, известный офтальмолог и пионер в области естественного улучшения зрения, бросает вызов общепринятому мнению, что использование очков, контактов или хирургического вмешательства - единственный способ исправить проблемы со зрением.

В этом всеобъемлющем руководстве доктор Бейтс и его коллеги представляют целостный и практичный подход к улучшению зрения с помощью естественных методов. В книге представлена система упражнений, методов релаксации и корректировки образа жизни, направленных на переобучение глаз и снятие напряжения, способствующего ухудшению зрения.

На примере конкретных случаев, научных исследований и личных случаев авторы дают ценное представление о причинах плохого зрения и возможностях его улучшения. Они подчёркивают важность расслабления, ясности ума и естественных зрительных привычек для укрепления здоровья.

Книга охватывает широкий спектр распространённых нарушений зрения, включая близорукость, дальнозоркость, астигматизм и пресбиопию. Она предлагает конкретные упражнения и стратегии, разработанные с учётом каждого заболевания, и направляет читателей к лучшему пониманию своих индивидуальных проблем со зрением и эффективных способов их решения.

Помимо практических методик, в «Лучшем зрении» рассматриваются психологические и эмоциональные факторы, которые могут влиять на зрение. В книге исследуется связь между стрессом, напряжением и зрительным напряжением, а также предлагаются методы управления этими факторами для улучшения общего состояния здоровья глаз.

Благодаря доступному и информативному стилю «Лучшее зрение» даёт читателям возможность взять под контроль собственное здоровье зрения. Книга предлагает множество знаний, практических советов и упражнений, которые можно легко внедрить в повседневную жизнь, поддерживая читателей на их пути к более ясному и энергичному зрению.

Если вы боретесь с проблемами зрения или стремитесь сохранить и улучшить зрение, «Лучшее зрение» содержит ценные рекомендации, вселяющие надежду, и предлагает естественную альтернативу традиционным методам коррекции зрения.

С уважением, Михаил Титов. 12.01.2024

Июль, 1919

Читаете ли вы безупречно? Можете ли вы заметить, что, когда вы смотрите на первое слово или первую букву предложения, вы видите не то, на что смотрите; что вы видите другие слова или другие буквы так же хорошо или лучше, чем те, на которые смотрите? Наблюдаете ли вы также, что чем сильнее вы стараетесь увидеть, тем хуже вы видите?

Теперь закройте глаза и отдохните, вспомнив какой-нибудь цвет, например чёрный или белый, который вы прекрасно помните. Держите их закрытыми до тех пор, пока не почувствуете, что они отдохнули, или пока ощущение напряжения полностью не исчезнет. Теперь откройте глаза и посмотрите на первое слово или букву предложения в течение доли секунды. Если вам удалось расслабиться, частично или полностью, вы почувствуете вспышку улучшения или прояснения зрения, а область, которую вы видите лучше всего, станет меньше.

Открыв глаза на ещё долю секунды, снова быстро закройте их, всё ещё помня о цвете, и держите их закрытыми до тех пор, пока они снова не почувствуют себя отдохнувшими. Затем снова откройте их на долю секунды. Продолжайте чередовать отдых глаз и моргание в течение некоторого времени, и вскоре вы обнаружите, что можете держать глаза открытыми дольше доли секунды, не теряя при этом улучшенного зрения.

Если у вас проблемы не с ближним, а с дальним зрением, используйте тот же метод с дальними буквами.

Таким образом, вы сможете продемонстрировать себе основополагающие принципы лечения несовершенного зрения без очков.

Если у вас не получается, попросите кого-нибудь с идеальным зрением помочь вам.

Предисловие

Когда Соединённые Штаты вступили в европейскую войну, от призывников на всеобщую военную службу требовалось иметь остроту зрения 20/40 на одном глазу и 20/100 на другом[1]. Этот очень низкий стандарт, хотя общеизвестно, что он трактовался с большой либеральностью, оказался самым большим физическим препятствием на пути формирования армии. По нему было отклонено 21,68% зарегистрированных, что на 13% больше, чем по любой другой причине[2].

Позже стандарт был снижен[3], так что мужчины могли быть «безоговорочно приняты на общую военную службу» со зрением 20/100 на каждый глаз без очков, при условии, что один глаз имеет коррекцию 20/40. Для специальной или ограниченной службы они могли быть приняты только со зрением 20/200 на каждом глазу без очков, если один глаз был исправлен до 20/40. В то же время в обоих классах допускалось множество дефектов, не относящихся к ошибкам рефракции, таких как косоглазие, не мешающее зрению, лёгкий нистагм и дальтонизм. Даже полная слепота на один глаз не являлась причиной для отказа в приёме в класс ограниченной службы, если она не была вызвана прогрессирующими или органическими изменениями, а зрение на другом глазу было нормальным. При таком невероятном стандарте дефекты глаз по-прежнему оставались одной из трёх ведущих причин отказа.

Более десяти процентов (10,65) регистраторов были дисквалифицированы по ним, в то время как дефекты костей и суставов, сердца и кровеносных сосудов были соответственно на один и полтора процента выше[4].

Большинство откровений о физическом состоянии американского народа, ставших результатом действия закона о призыве, были предвосхищены теми, кто уделял внимание этим вопросам, и чьи предупреждения долгое время оставались без внимания, но сомнительно, что кто-то составил адекватное представление об истине относительно состояния зрения нации. То, что невозможно собрать армию с хотя бы наполовину нормальным зрением на одном глазу, и то, что каждый десятый мужчина, забракованный на военную службу, не мог, даже с помощью очков, достичь этого стандарта, - ситуация настолько ужасающая, что словами её не описать, настолько невероятная, что только самые неопровержимые доказательства могли заставить поверить в неё. В этих обстоятельствах мне кажется, что долг каждого, кто нашёл хоть какое-то средство борьбы с этим злом, - дать фактам как можно более широкую огласку.

Большинство авторов, пишущих об офтальмологии, сегодня считают, что дефекты зрения - это часть цены, которую мы должны заплатить за цивилизацию. Человеческий глаз, говорят они, не был предназначен для того, чтобы использовать его в настоящее время. За много веков до того, как появились школы, печатные станки, электрическое освещение или движущиеся картинки, его эволюция была завершена. В те времена она прекрасно удовлетворяла потребности человека, но, как нам говорят, не стоило ожидать, что она без ущерба для себя отреагирует на новые требования. Считается, что с помощью ухода можно минимизировать этот ущерб, но полностью исключить его - слишком большая надежда. Таков неутешительный вывод, к которому привели нас монументальные труды последних ста лет и более.

Я без колебаний заявляю, что этот вывод безоговорочно неверен. Природа не ошиблась, когда создавала человеческий глаз, но дала нам в этом сложном и удивительном механизме, от которого зависит столько пользы и удовольствия от жизни, орган, полностью отвечающий как потребностям цивилизации, так и каменного века. После тридцати трёх лет клинической и экспериментальной работы я доказал к своему удовлетворению и к удовлетворению других, что глаз способен удовлетворить самые высокие требования цивилизации; что ошибки рефракции, которые так долго преследовали шаги прогресса и из-за которых было так трудно собрать армию во время недавней войны, можно предотвратить и вылечить; и что многие другие формы несовершенного зрения, которые долго считались неизлечимыми, могут быть либо улучшены, либо полностью облегчены.

Все эти открытия были опубликованы в медицинской прессе, но, хотя их достоверность никогда публично не оспаривалась, медицинская профессия до сих пор не воспользовалась ими. В то же время зрение наших детей ежедневно разрушается в школах, и наши юноши и девушки вступают в жизнь с дефектом, который, если его не исправить, должен стать для них источником постоянных страданий и расходов, иногда заканчивающихся слепотой или экономическим крахом. Если допустить, что я могу ошибаться в своём заключении о ненужности этих вещей, то настало время доказать, что я не прав. Нельзя позволять мне играть на безысходной надежде страдающего мира. Если я прав, а я знаю, что прав, то страдающий мир больше не должен быть лишён возможности пользоваться плодами моих открытий.

Придать огласке эти открытия и вызвать их обсуждение - одна из целей, ради которой был создан этот журнал. В то же время его страницы открыты для всех, кто может пролить свет на эту проблему. Офтальмологи слишком долгое время игнорировали все факты, противоречащие общепринятым теориям. Такие факты, если они были замечены, обычно не публиковались, а если публиковались, то либо игнорировались, либо объяснялись каким-то более или менее правдоподобным образом. Руководство этого журнала хочет сделать его средством для публикации таких фактов, которые, можно смело утверждать, известны каждому офтальмологу с любым опытом, и которые, если бы они получили должное рассмотрение, давно бы вывели нас из слепого переулка, в котором мы сейчас томимся.

Хотя я считаю, что можно честно сказать, что многие из моих методов являются новыми и оригинальными, другие врачи, как в этой стране, так и в Европе, вылечили себя и других с помощью лечения без очков. То же самое делали и обычные люди.

В книге «Самодержец за завтраком» Оливер Уэнделл Холмс[5] опубликовал весьма примечательный случай излечения пресбиопии.

«В штате Нью-Йорк, - говорит он, - живёт пожилой джентльмен, который, заметив, что его зрение ослабевает, немедленно принялся упражнять его на самой мелкой печати и таким образом изрядно потрепал природу, отучив её от глупой привычки давать вольности в пять с половиной лет или около того. И вот теперь этот старый джентльмен совершает самые необыкновенные подвиги своим пером, доказывая, что его глаза должны быть парой микроскопов. Я бы побоялся сказать, сколько он пишет на полтиннике, то ли Псалмы, то ли Евангелия, то ли Псалмы и Евангелия, точно не скажу[6]«.

Один офицер американских экспедиционных сил, чьё письмо опубликовано в другом месте, написал мне около года назад, что вылечился от пресбиопии и после полужизненных страданий полностью избавился от глазного дискомфорта. Таких случаев должно быть гораздо больше, и мы хотим о них услышать.

Фундаментальные истины

Около семидесяти лет считалось, что глаз аккомодирует для видения на разных расстояниях путём изменения кривизны хрусталика, и эта теория породила другую, а именно, что ошибки рефракции обусловлены постоянным органическим изменением формы глазного яблока. На этих двух идеях в настоящее время основана вся система лечения ошибок рефракции.

Мои эксперименты и клинические наблюдения показали, что обе эти теории неверны[7]. Они показали:

• (1)Что хрусталик не является фактором аккомодации;
• (2)Что изменение фокуса, необходимое для видения на разных расстояниях, происходит благодаря действию верхней и нижней косых мышц, которые, сокращаясь и расслабляясь, изменяют длину глазного яблока, как изменяется длина фотоаппарата при укорачивании и удлинении мембраны;
• (3)Что ошибки рефракции обусловлены аномальным действием этих мышц и прямой мышцы, причём косые мышцы ответственны за близорукость, а прямые - за гиперметропию, в то время как обе они могут сочетаться в проблеме астигматизма;
• (4)Что это ненормальное действие мышц на внешней стороне глазного яблока всегда связано с каким-либо психическим напряжением.

Из этого следует, что все ошибки рефракции могут быть вылечены с помощью расслабления. Таким образом, все методы лечения - это просто различные способы достижения релаксации. А поскольку невозможно расслабить глазные мышцы без расслабления ума, а расслабление ума означает расслабление всего тела, из этого также следует, что улучшение зрения всегда сопровождается улучшением здоровья и умственной работоспособности.

Тот факт, что все ошибки рефракции являются функциональными, часто можно продемонстрировать в течение пяти минут. Когда человек с близорукостью, гиперметропией или астигматизмом смотрит на стену, не пытаясь увидеть, ретиноскоп с плоским зеркалом, расположенный на расстоянии шести футов, показывает в виде вспышек или более постоянно отсутствие ошибок рефракции. Условия должны быть благоприятными для расслабления, и врач должен быть расслаблен, как и пациент.

С помощью ретиноскопа можно также продемонстрировать, что люди с нормальным зрением не обладают им постоянно[8]. Когда зрение таких людей становится несовершенным вдаль, обнаруживается, что произошла миопическая рефракция[9]; когда оно становится несовершенным вблизи, обнаруживается, что произошла гиперметропия.

Центральная фиксация

Неизменным симптомом всех аномальных состояний глаз, как функциональных, так и органических, является потеря центральной фиксации. Когда человек с идеальным зрением смотрит на букву в таблице Снеллена, он всегда может заметить, что все остальные буквы в его поле зрения видны менее отчётливо. Он также может заметить, что, когда он смотрит на нижнюю часть даже самой маленькой буквы на карточке, верхняя часть кажется менее чёрной и менее отчётливой, чем та, на которую он смотрит непосредственно, и то же самое верно для буквы ромбовидного типа или для самых маленьких букв, которые печатаются. Когда человек с несовершенным зрением смотрит на карточку, он обычно замечает, что, когда он может прочитать строку букв, он способен смотреть на одну букву строки и видеть её лучше, чем остальные, но буквы строки, которую он не может прочитать, могут выглядеть одинаково, или те, которые не рассматриваются непосредственно, могут быть даже видны лучше, чем та, которая зафиксирована.

Эти условия обусловлены тем, что при нормальном зрении чувствительность центральной ямки нормальная, а при несовершенном зрении, по какой бы причине оно ни было вызвано, чувствительность центральной ямки снижается, так что глаз видит одинаково хорошо или даже лучше, чем другие части сетчатки. Вопреки общепринятому мнению, часть, которая лучше всего видна при нормальном зрении, чрезвычайно мала. В учебниках говорится, что на расстоянии двадцати футов можно увидеть область диаметром в четверть дюйма, но тот, кто попытается на этом расстоянии увидеть все части одной из маленьких букв на таблице Снеллена - диаметр которой составляет около четверти дюйма - одинаково хорошо за один раз, сразу же станет близоруким. Дело в том, что чем ближе точка максимального зрения приближается к математической точке, не имеющей области, тем лучше зрение.

Причиной потери функции центра зрения является психическое напряжение; а поскольку все аномальные состояния глаз, как органические, так и функциональные, сопровождаются психическим напряжением, все такие состояния обязательно должны сопровождаться потерей центральной фиксации. Когда ум находится в напряжении, глаз обычно слепнет в большей или меньшей степени. Сначала слепнет центр зрения, частично или полностью, в зависимости от степени напряжения, а если напряжение достаточно велико, то может быть вовлечена вся сетчатка или большая её часть. Когда зрение центра подавлено, частично или полностью, пациент уже не видит точку, на которую он смотрит лучше всего, а видит объекты, не рассматриваемые непосредственно, так же хорошо, или лучше, потому что чувствительность сетчатки теперь стала примерно одинаковой в каждой части, или даже лучше во внешней части, чем в центре. Поэтому во всех случаях дефектного зрения пациент не может видеть лучше всего там, куда он смотрит.

Иногда это состояние настолько экстремально, что пациент может смотреть на объект так далеко, как только возможно, и при этом видеть его так же хорошо, как и при взгляде прямо на него. В одном случае дело дошло до того, что пациентка могла видеть только краем сетчатки со стороны носа. Другими словами, она не могла видеть свои пальцы перед лицом, но могла видеть их, если держала у внешней стороны глаза. Ошибок рефракции у неё не было, что свидетельствует о том, что хотя любая ошибка рефракции сопровождается эксцентрической фиксацией, напряжение, вызывающее одно состояние, отличается от того, которое вызывает другое. Пациентку обследовали специалисты в этой стране и Европе, которые приписывали её слепоту заболеванию зрительного нерва или мозга; но тот факт, что зрение было восстановлено с помощью релаксации, показал, что это состояние было вызвано просто умственным напряжением.

Эксцентрическая фиксация, даже в меньшей степени, настолько неестественна, что сильный дискомфорт или даже боль можно вызвать за несколько секунд, пытаясь увидеть каждую часть области в три или четыре дюйма на расстоянии двадцати футов или даже меньше, или область в дюйм или меньше в ближней точке, одинаково хорошо в одно время, в то время как ретиноскоп покажет, что была допущена ошибка рефракции. Такое напряжение, когда оно становится привычным, приводит к всевозможным аномальным состояниям и, по сути, лежит в основе большинства глазных заболеваний, как функциональных, так и органических. Дискомфорт и боль могут отсутствовать, однако в хроническом состоянии, и это обнадёживающий симптом, когда пациент начинает их испытывать.

Когда глаз обладает центральной фиксацией, он не только прекрасно видит, но и находится в полном покое и может использоваться неограниченно долго без усталости. Он открыт и спокоен, в нём не наблюдается никаких нервных движений, а когда он смотрит на точку на расстоянии, зрительные оси параллельны. Другими словами, мышечная недостаточность отсутствует. Этот факт не является общеизвестным. В учебниках говорится, что мышечная недостаточность встречается в глазах с нормальным зрением, но я никогда не видел такого случая. Мышцы лица и всего тела также находятся в состоянии покоя, и когда это состояние привычно, вокруг глаз нет ни морщин, ни тёмных кругов.

В большинстве случаев эксцентрической фиксации, напротив, глаз быстро устаёт, и его вид, как и вид лица, выражает усилие или напряжение. Офтальмоскоп показывает, что глазное яблоко движется через нерегулярные промежутки времени, из стороны в сторону, вертикально или в других направлениях. Эти движения часто настолько обширны, что заметны при обычном осмотре, а иногда достаточно выражены, чтобы напоминать нистагм. Нервные движения век также могут быть отмечены либо при обычном осмотре, либо при лёгком прикосновении к веку одного глаза, когда другой рассматривает объект вблизи или на расстоянии. Зрительные оси никогда не бывают параллельными, и отклонение от нормы может стать настолько заметным, что приведёт к косоглазию. Покраснение конъюнктивы и краёв век, морщины вокруг глаз, тёмные круги под ними и слезотечение - другие симптомы эксцентрической фиксации.

Эксцентрическая фиксация является симптомом напряжения и снимается любым методом, который снимает напряжение; но в некоторых случаях пациент излечивается сразу после того, как ему удаётся продемонстрировать факты центральной фиксации. Когда он осознаёт, путём фактической демонстрации этого факта, что он не видит лучше всего там, куда смотрит, и что когда он смотрит на достаточное расстояние от точки, он видит её хуже, чем когда смотрит прямо на неё, он становится способен каким-то образом уменьшить расстояние, на которое он должен смотреть, чтобы видеть хуже, пока он не сможет смотреть прямо на верх маленькой буквы и видеть низ хуже, или смотреть на низ и видеть верх хуже. Чем меньше буква, рассматриваемая таким образом, или чем меньше расстояние, на которое пациент должен отвести взгляд от буквы, чтобы увидеть противоположную часть нечётко, тем больше расслабление и тем лучше зрение. Когда становится возможным смотреть на нижнюю часть буквы и хуже видеть верхнюю, или смотреть на верхнюю часть и хуже видеть нижнюю, появляется возможность видеть букву совершенно чёрной и отчётливой. Поначалу такое зрение может приходить лишь вспышками. Буква будет отчётливо вырисовываться на мгновение, а затем исчезать. Но постепенно, если продолжать практику, центральная «фиксация» станет привычной.

Большинство пациентов могут с лёгкостью смотреть на нижнюю часть большой буквы С и хуже видеть верхнюю; но в некоторых случаях они не только не могут этого сделать, но и не могут оторваться от больших букв на любом расстоянии, на котором они могут быть видны. В этих крайних случаях иногда требуется немалая изобретательность, чтобы сначала показать пациенту, что он не видит лучше всего там, куда смотрит, а затем помочь ему увидеть предмет хуже, когда он смотрит в сторону, чем когда смотрит прямо на него. Использование сильного света в качестве одной из точек фиксации или двух фонарей на расстоянии пяти или десяти футов друг от друга оказалось полезным: пациент, когда он смотрит в сторону от света, способен видеть его менее ярким более легко, чем, если бы он видел чёрную букву хуже, когда смотрит в сторону от неё. Затем ему становится легче видеть букву хуже, когда он от неё отворачивается. Этот метод оказался успешным в следующем случае:

Пациентка со зрением 3/200, посмотрев на точку в нескольких футах от большой буквы С, сказала, что видит букву лучше, чем когда смотрит прямо на неё. Её внимание было обращено на то, что её глаза быстро устают и что зрение вскоре падает, когда она видит вещи таким образом. Затем ей предложили посмотреть на яркий предмет, находящийся на расстоянии около трёх футов от карточки, и это привлекло её внимание настолько, что она стала хуже видеть большую букву на тестовой карточке, после чего она смогла снова посмотреть на неё и увидеть её лучше. Ей было продемонстрировано, что она может сделать одно из двух: отвести взгляд и увидеть букву лучше, или отвести взгляд и увидеть её хуже. Затем она смогла видеть букву хуже, если смотрела на неё на расстоянии трёх футов. Затем она смогла последовательно сокращать расстояние до двух футов, одного фута и шести дюймов, при этом зрение постоянно улучшалось; и наконец, она смогла смотреть на нижнюю часть буквы и видеть верхнюю часть хуже, или смотреть на верхнюю часть и видеть нижнюю часть хуже. С практикой она стала смотреть на более мелкие буквы таким же образом и, наконец, смогла читать десять строк на расстоянии двадцати футов. Тем же способом она научилась читать ромбовидный шрифт, сначала на расстоянии двенадцати дюймов, а затем трёх дюймов. Только благодаря этим простым мерам она стала способна, в общем, лучше видеть, куда смотрит, и её излечение было полным.

Наибольшая степень эксцентрической фиксации наблюдается при высоких степенях близорукости, и в этих случаях, поскольку зрение лучше всего вблизи, пациенту полезно тренироваться видеть хуже в этой точке. Затем расстояние можно постепенно увеличивать, пока не станет возможным делать то же самое на расстоянии двадцати футов. Одна пациентка с высокой степенью близорукости рассказала, что чем дальше она смотрела от электрического света, тем лучше его видела, но, попеременно глядя на свет вблизи и вдали от него, она за короткое время смогла увидеть его ярче, когда смотрела прямо на него, чем когда смотрела вдаль. Позже она смогла проделать то же самое на расстоянии двадцати футов, и тогда она испытала удивительное чувство облегчения. Никакие слова, по её словам, не могли адекватно описать его. Казалось, каждый нерв расслабился, и ощущение комфорта и покоя пронизывало всё её тело. После этого её состояние быстро улучшилось. Вскоре она смогла смотреть на одну часть самых маленьких букв на карточке и видеть остальные хуже, а затем стала способна читать буквы на расстоянии двадцати футов.

По тому принципу, что обожжённый ребёнок боится огня, некоторым пациентам помогает сознательное ухудшение зрения. Когда они узнают, путём реальной демонстрации фактов, как именно возникают их зрительные дефекты, они бессознательно избегают неосознанного напряжения, которое их вызывает. Когда степень эксцентрической фиксации не слишком велика, чтобы её можно было увеличить, поэтому обучение пациентов тому, как её увеличить, приносит пользу. Если пациент сознательно понизил зрение и вызвал дискомфорт и даже боль, пытаясь увидеть большую букву С или целую строку букв одинаково хорошо за один раз, он становится более способным корректировать бессознательное усилие глаза, чтобы увидеть все части меньшей области одинаково хорошо за один раз.

Чтобы научиться лучше видеть то, куда он смотрит, пациенту обычно лучше думать о том, что точка, на которую он непосредственно не смотрит, видна менее отчётливо, чем та, на которую он смотрит, вместо того чтобы думать о том, что фиксированная точка видна лучше всего, поскольку последняя практика в большинстве случаев имеет тенденцию усиливать напряжение, под которым уже работает глаз. Одна часть объекта видна лучше всего только тогда, когда ум довольствуется тем, что видит большую его часть нечётко, и по мере того, как степень расслабления увеличивается, площадь той части, которая видна хуже, увеличивается до тех пор, пока та, что видна лучше всего, не станет просто точкой.

Пределы зрения зависят от степени центральной фиксации. Человек может быть способен прочитать вывеску за полмили, если видит все буквы одинаково, но если его научить лучше видеть одну букву, он сможет прочесть более мелкие буквы, о существовании которых он и не подозревал. Удивительное зрение дикарей, которые могут видеть невооружённым глазом предметы, для которых большинству цивилизованных людей требуется телескоп, - это вопрос центральной фиксации. Некоторые люди могут видеть кольца Сатурна или луны Юпитера невооружённым глазом. Это происходит не из-за какого-то превосходства в строении их глаз, а потому, что они достигли более высокой степени центральной фиксации, чем большинство цивилизованных людей.

При центральной фиксации исчезают не только все ошибки рефракции и все функциональные нарушения глаза, но и облегчаются или излечиваются многие органические заболевания. Я не в состоянии установить какие-либо пределы его возможностей. Я бы не рискнул предсказать, что глаукома, зарождающаяся катаракта и сифилитический ирит могут быть излечены центральной фиксацией; но то, что эти состояния исчезали при достижении центральной фиксации, - факт. Облегчение часто наступало через несколько минут, а иногда оно было постоянным. Обычно, однако, для постоянного излечения требовалось более длительное лечение. Воспалительные заболевания всех видов, включая воспаление роговицы, радужной оболочки, конъюнктивы, различных оболочек глазного яблока и даже самого зрительного нерва, были излечены с помощью центральной фиксации после того, как другие методы оказались безуспешными. Инфекции, а также заболевания, вызванные белковым отравлением и ядами брюшного тифа, гриппа, сифилиса и гонореи, также были излечены с её помощью. Даже при наличии инородного тела в глазу не возникает покраснения и боли до тех пор, пока сохраняется центральная фиксация.

Поскольку центральная фиксация невозможна без ментального контроля, центральная фиксация глаза означает центральную фиксацию ума. Это означает, следовательно, здоровье всех частей тела, поскольку все действия физического механизма зависят от ума. Не только зрение, но и все остальные чувства - осязание, вкус, слух и обоняние - получают пользу от центральной фиксации. Все жизненно важные процессы - пищеварение, ассимиляция, элиминация и т. д. - улучшаются благодаря ей. Облегчаются симптомы функциональных и органических заболеваний. Эффективность ума значительно повышается. Преимущества центральной фиксации, которые уже были отмечены, в общем, настолько велики, что эта тема заслуживает дальнейшего изучения.

Опыт учителя

Учитель сорока лет был впервые пролечен 28 марта 1919 года. Он носил следующие очки: O. D. выпуклые 0,75 D. S. с выпуклой 4,00 D. C., 105 градусов; O. S. выпуклые 0,75 D. S. с выпуклой 3,50 D. C., 105 градусов. 9 июня 1919 года он написал:

«Я расскажу вам о своих глазах, но сначала позвольте мне рассказать вам о других вещах. Вы были первым, кто изложил мне свои теории, и я сразу же нашла их хорошими - то есть с самого начала на меня было произведено благоприятное впечатление. Я взялся за лечение не потому, что его посоветовали другие люди, а потому, что был убеждён: во-первых, что вы сами верите в своё открытие; во-вторых, что ваша теория о причине проблем с глазами верна. Не знаю, откуда я узнал эти две вещи, но я знал. После небольшой беседы с вами мне показалось, что и вы, и ваше открытие несут на себе отпечаток подлинности. Что касается успеха метода в работе с собой, то я немного сомневался. Вы можете помочь другим, но не сможете вылечить меня. Однако я решился, и это произвело большие перемены во мне и моей жизни.

Начнём с того, что я наслаждаюсь своим зрением. Я люблю смотреть на вещи, рассматривать их неторопливо и тщательно, как ребёнок рассматривает предметы. Тогда я этого не понимал, но когда я носил очки, мне было неприятно смотреть на вещи, и я делал это как можно реже. На днях, спускаясь на лодке «Сэнди Хук», я наслаждался чудесным небом без этой ненавистной преграды - запотевших очков, и я уверен, что различал тонкие оттенки цвета, которые никогда не смог бы увидеть даже в прозрачных очках. Сейчас мне кажется, что вещи имеют больше формы, больше реальности, чем когда я носил очки. Глядя в зеркало, вы видите твёрдую картинку на плоской поверхности, а плоское стекло не может показать вам ничего по-настоящему твёрдого. Мои очки, конечно, никогда не вызывали у меня такого впечатления, но оно мне удивительно нравится. Без них я вижу настолько чётко, что это всё равно что смотреть по углам, не меняя положения. Мне кажется, что я почти могу это делать.

У меня очень редко бывает повод для пальминга[10]. Время от времени я чувствую необходимость в этом. То же самое с воспоминанием[11]. Больше ничего не нужно. Я редко думаю о своих глазах, но иногда я замечаю, как сильно я ими пользуюсь и получаю от этого удовольствие.

Мои нервы стали намного лучше. Я стал более спокойным, более уравновешенным, менее застенчивым. Раньше я никогда не показывал, что стесняюсь или что мне не хватает уверенности. Раньше я шёл вперёд и делал то, что требовалось, без колебаний, но это было трудно. Теперь мне это даётся легко. Очки, или скорее плохое зрение, заставляли меня стесняться. Это, конечно, большой недостаток, к которому люди чувствительны, сами того не осознавая. Я имею в виду плохое зрение и необходимость носить очки. На днях я надел очки ради эксперимента и обнаружил, что они увеличивают предметы. Моя кожа выглядела как под увеличительным стеклом. Вещи казались слишком близкими. Предметы в моём шкафу казались такими близкими, что хотелось их оттолкнуть от себя. Особенно хотелось оттолкнуть очки. Они сразу же вызвали раздражение. Я снял их и почувствовал умиротворение. Всё выглядело нормально.

Я вижу на улице лучше, чем когда-либо в очках. Я вижу, как выглядят люди на другой стороне улицы, различаю их черты и т. д., чего я не мог сделать в очках или до того, как надел их. Я могу лучше видеть реку и заходить дальше в дома людей на другой стороне улицы. Не то чтобы я баловался, но я заметил увеличение силы зрения, когда смотрел в окно в школе.

Кстати, о школе: на днях я проверял огромную кипу экзаменационных работ, пять часов подряд, изредка отрываясь от бумаги и изредка проходя по комнате. После этого я не чувствовал абсолютно никакого дискомфорта. За две недели до этого подвига я снова и снова обрабатывал двести работ, просматривая каждый из них десятки и десятки раз, чтобы отметить изменения и улучшения в линиях и цвете. Время от времени, пока шла эта работа, по утрам, как только я вставал, мне приходилось делать пальминг.

Глаза я использую с таким же успехом, когда пишу, хотя время от времени после длительной работы они немного устают. Я могу читать по ночам, не приближаясь к свету. Я упоминаю об этом потому, что прошлым летом мне приходилось сидеть прямо под лампой, иначе я не мог видеть.

С самого начала лечения я мог довольно хорошо пользоваться глазами, но они часто уставали. Помню, как через две недели после того, как я снял очки, я сделал большой плакат «Либерти Лоан» и был поражён, обнаружив, что могу сделать весь макет почти идеально без линейки, так же хорошо, как и в очках. Когда я стал выверять его с помощью линейки, то обнаружил, что только последний ряд букв немного не совпадает с линией в самом конце. В очках я не смог бы сделать лучше. Однако это не было тонкой работой. Примерно в это же время я ночью подшивал рубашку, используя тонкую иглу. Я немного пострадал из-за этого, но не сильно. В это время я делал упражнения и пальминг. Теперь мне не нужно делать их; я не чувствую никакого дискомфорта и совершенно не жалею своих глаз. Я делаю с ними всё, что хочу. Я не уклоняюсь ни от чего, не упускаю ни одной возможности использовать их. С самого начала я выполнял все школьные задания, читал все объявления, писал всё, что было необходимо, ничем не пренебрегал. Всё, что от меня требовалось, я старался делать. Например, мне пришлось читать «Четырнадцать пунктов» президента Вильсона в актовом зале с плохим освещением, да ещё и в необычной формулировке, - и я прочёл их без колебаний. Мне ещё предстоит много работы, чтобы исправить полностью зрение.

А теперь подведу итог школьной части: раньше в конце месяца у меня болела голова от добавления колонок с цифрами, необходимыми для отчётов и т. д. Теперь у меня всё хорошо. Раньше я нервничал, когда ко мне в комнату заходили люди. Теперь нет; я приветствую их. Это прекрасно - чувствовать себя так. И - полагаю, это самое важное, хотя я думаю об этом в последнюю очередь - я стал лучше преподавать. Я знаю, как достучаться до разума и как заставить детей видеть вещи в перспективе. Недавно я проводил урок о горизонтальном цилиндре, который, как вы знаете, не является захватывающе интересным предметом, и это был замечательный урок по своим результатам и по тому, как он зацепил всех девочек в комнате, глупых и умных. То, чему вы меня научили, заставляет меня больше использовать память и воображение, особенно последнее, при обучении.

Теперь подведу итог тому, как лечение повлияло на мой ум. Я стал более прямым, более определённым, менее рассеянным, менее расплывчатым. Короче говоря, я осознаю, что лучше ориентируюсь. Это центральная фиксация ума. Я увидел это в вашей последней статье, но я понял это уже давно и знал, как это назвать».

Офицер излечивает себя сам

Инженер, пятидесяти одного года от роду, носил очки с 1896 года, сначала для астигматизма, подбирая более сильные каждые пару лет, а затем для астигматизма и пресбиопии. В один прекрасный момент он спросил своего окулиста и нескольких оптиков, нельзя ли укрепить глаза упражнениями, чтобы сделать очки ненужными, но они сказали: «Нет. Начав носить очки, вы должны их придерживаться». Когда началась война, он был почти дисквалифицирован для службы в экспедиционных войсках из-за своих глаз, но ему удалось пройти необходимые тесты, после чего он был отправлен за границу в качестве офицера газовой службы. Находясь там, он увидел в «Литературном сборнике» от 2 мая 1918 года упоминание о моем методе лечения дефектов зрения без очков, и 11 мая он написал мне, в частности, следующее:

На фронте очки показались мне ужасной помехой, их нельзя было носить с противогазом. Пробыв за границей около шести месяцев, я спросил офицера медицинского корпуса, можно ли обойтись без очков. Он сказал, что я прав в своих идеях, и посоветовал мне попробовать. Первая неделя была ужасной, но я упорствовал и носил очки только для чтения и письма. Одновременно я бросил курить, чтобы облегчить нервы.

Я привёз во Францию две пары очков-бабочек и две дополнительные линзы для ремонта. Я только что снял с них дополнительную часть для ближнего зрения и установил их как пенсне, с креплениями-шурупами, чтобы использовать для чтения и письма, так что теперь я пользуюсь только очками для астигматизма, возрастная линза снята. Три месяца назад я не мог без очков читать обычные заголовки в газетах. Сегодня при хорошем освещении я могу читать обычный книжный шрифт (18 пунктов), находясь на расстоянии восемнадцати дюймов от глаз. С первой недели февраля, когда я отказался от очков, у меня не было ни головных болей, ни проблем с желудком, ни головокружений, и в целом я чувствую себя хорошо. Мои глаза возвращаются, и я полагаю, что это связано с тем, что я работаю с ними. Я много езжу на автомобилях и трамваях, и мне почему-то приходит в голову мысль, что после каждой поездки мои глаза становятся сильнее. Думаю, это связано с быстрой сменой фокуса при просмотре быстро проносящихся мимо пейзажей.

Другие мужчины по моему совету попробовали этот план, но отказались от него через два-три дня. Тем не менее, судя по их словам, я считаю, что они не испытывали такого дискомфорта, как я, в течение недели или десяти дней.

Я считаю, что большинство людей носят очки, потому что они «берегут» свои глаза».

Август, 1919

Как использовать таблицу Снеллена для профилактики и лечения несовершенного зрения у детей

Таблица Снеллена постоянно висит на стене класса, и каждый день дети молча читают самые маленькие буквы, которые они видят со своего места, каждым глазом отдельно, прикрывая второй ладонью так, чтобы избежать давления на глазное яблоко. Это не занимает много времени, и этого достаточно, чтобы улучшить зрение всех детей за одну неделю и вылечить все ошибки рефракции через несколько месяцев, год или дольше.

Детей с выраженными дефектами зрения следует поощрять к более частому чтению карточки.

Записи можно вести следующим образом:

Джон Смит, 10 лет, 15 сентября 1918 года.

• R. V. (зрение правого глаза) 20/40.
• L. V. (зрение левого глаза) 20/20.

Джон Смит, 11 лет, 1 января 1919 года.

• R. V. 20/30.
• L. V. 20/15.

Числитель дроби указывает на расстояние тестовой таблицы от зрачка; знаменатель - на прочитанную строку, обозначенную цифрами, напечатанными сбоку каждой строки таблицы Снеллена.

Определённый контроль абсолютно необходим. По крайней мере, раз в год кто-то, кто разбирается в методе, должен посещать каждый класс, чтобы ответить на вопросы, поощрить учителей продолжать использовать метод и сделать отчёт для соответствующих органов.

При этом не обязательно, чтобы инспектор, учителя или дети что-то понимали в физиологии глаза.

Дом, построенный на песке

То, что результаты нынешнего метода лечения дефектов зрения далеки от удовлетворительных, никто не станет отрицать. Хорошо известно, что многие пациенты бродят от одного специалиста к другому, тщетно ища облегчения, а другие сдаются в отчаянии и либо переносят свои зрительные недуги как могут, не получая помощи, либо прибегают к христианской науке, ментальной науке, остеопатии, физической культуре или другим культам исцеления, которые породила некомпетентность ортодоксальной медицины. Сами специалисты, вынужденные ежедневно разбираться с неудачами друг друга, довольны едва ли не больше. В частном порядке они критикуют друг друга с большой язвительностью и свободой, а в публичном предаются многочисленным спекуляциям о глубинных причинах такого плачевного положения дел.

На недавнем заседании офтальмологической секции Американской медицинской ассоциации доктор Э. Дж. Гардинер из Чикаго в докладе «Современное состояние рефракционной работы[12]« пришёл к выводу, что наибольшая доля неудач в получении удовлетворительных результатов от того, что он называет «богатым наследием» офтальмологической науки, приходится на невежество, а значительный процент должен быть отнесён на счёт других причин. Среди этих причин он называет слишком большую зависимость от измерительных приборов, делегирование работы по рефракции ассистентам и тенденцию к отказу от циклоплегических препаратов в угоду предрассудкам пациентов, которые, естественно, не желают быть недееспособными под действием «капель».

Поэтому же поводу доктор Сэмюэл Теобальд из Университета Джонса Хопкинса отметил тенденцию «минимизировать значение мышечных аномалий» как важную причину многих неудач в облегчении состояния глазных пациентов. Среди случаев, попавших к нему в руки после того, как другие офтальмологи прописали очки, он часто обнаруживал, что «хотя были предприняты большие усилия для исправления даже незначительных дефектов рефракции, серьёзные мышечные ошибки были полностью пропущены». Из этого факта и из небольшого количества скрытых мышечных дефектов, отмеченных в отчётах больниц, которые он изучил, ему кажется неизбежным вывод о том, что такие дефекты в значительной степени игнорируются.

Доктор Уолтер Пайл из Филадельфии сделал акцент на «необходимых, но часто игнорируемых уточнениях в исследовании глазной рефракции». «Длительная практика, бесконечная осторожность и внимание к мелким деталям, - сказал он, - являются обязательными условиями, поскольку незначительная ошибка в коррекции аномалии рефракции скорее усугубляет, чем облегчает сопутствующие астенопические симптомы». По его словам, эта тщательность должна проявляться не только окулистом, но и оптиком, а чтобы последний был вдохновлён на выполнение своей части работы, он предлагает окулисту обеспечить себя средствами контроля в виде механической меры линз, осевого искателя и центрирующей машины.

Доктор Чарльз Эмерсон из Медицинской школы Университета Индианы предложил более тесное сотрудничество между офтальмологом и терапевтом, поскольку существует множество пациентов, которым не может помочь только офтальмолог.

Подбор очков оптиками обычно осуждается без оговорок, но в ходе дискуссии, последовавшей за этими докладами, доктор Данбар Рой из Атланты сказал, что оптик, только потому, что он не использует циклоплегию, часто подбирает пациентам удобные очки, когда офтальмолог не справляется. Когда пациенту нужны очки, говорит доктор Рой, они нужны ему, когда его глаза находятся в естественном или нормальном состоянии, а не когда мышца аккомодации частично парализована. Даже тяжёлые оправы, используемые для подбора пробных линз, не были забыты в поисках возможных причин неудач. Доктор Рой считает, что пациент часто настолько раздражён этими приспособлениями, что не знает, что причиняет ему больший дискомфорт - оправа или очки.

Нигде в ходе всего обсуждения не прозвучало и намёка на то, что эта огромная масса признанных неудач может быть вызвана каким-либо дефектом в фундаментальных принципах. Это «богатое наследие», полезность которого не подлежит сомнению. Если они не дают удовлетворительных результатов, это должно быть связано с их неправильным применением, и считается само собой разумеющимся, что есть избранные, которые понимают и готовы взять на себя труд использовать их должным образом.

Однако простой факт заключается в том, что подбор очков никогда не может быть удовлетворительным. Рефракция глаза постоянно меняется[13]. Близорукость, гиперметропия и астигматизм приходят и уходят, уменьшаются и увеличиваются, и одна и та же регулировка очков не может постоянно подходить к больным глазам. Во многих случаях можно добиться комфорта пациента, улучшить его зрение или снять нервные симптомы; но всегда найдётся значительное число людей, которым очки помогают мало или вообще не помогают, и практически все, кто их носит, в той или иной степени недовольны. Оптик может преуспеть в создании того, что считается удовлетворительной коррекцией, а самый выдающийся офтальмолог может потерпеть неудачу. Я лично знаю одного специалиста, человека с мировым именем, который шестьдесят раз подбирал пациенту очки, не принося ему ни малейшего облегчения.

И даже когда очки делают то, что от них ожидают, они делают очень мало. Учитывая характер надстройки, возведённой на фундаменте Дондерса, и прекрасную работу, выполняемую ведущими специалистами, д-р Гардинер считает, что нынешнее состояние рефракции можно было бы считать вполне удовлетворительным, если бы не огромное количество плохих и некачественных очков, плохой и небрежной работы; но я не считаю её удовлетворительной, когда всё, что мы можем сделать для людей с несовершенным зрением, - это дать им глазные костыли, которые даже не сдерживают прогресс проблемы, когда единственная помощь, которую мы можем предложить миллионам близоруких, гиперметропических, астигматических и косоглазых детей в наших школах, - это надеть на них очки. Если это лучшее, на что способна офтальмология после трёх четвертей века строительства на фундаменте Дондерса, то не пора ли нам начать исследовать этот фундамент, из которого, как хвастается доктор Гардинер, «не было извлечено ни одного камня»? Вместо того, чтобы искать причину нашей неспособности сделать даже то немногое, на что мы претендуем, в невежестве и небрежности рядового врача, как бы велики ни были эти невежество и небрежность; в пренебрежении циклоплегией и тонкостями настройки линз; в неспособности обнаружить скрытые мышечные аномалии; в отсутствии сотрудничества между специалистами и врачами общей практики; не будет ли разумнее исследовать фундамент нашей надстройки и посмотреть, из камня он или из песка?

Профилактика близорукости: методы, которые потерпели неудачу

Публикация в 1867 году профессором Германом Коном из Бреслау исследования глаз десяти тысяч школьников впервые привлекла всеобщее внимание к тому факту, что, хотя близорукость редко встречается в дошкольном возрасте, этот дефект неуклонно увеличивается как в процентном отношении, так и по степени в течение периода обучения. Исследования профессора Кона были повторены во всех развитых странах, и его наблюдения, с некоторой разницей в процентном соотношении, подтвердились везде. Условия были единодушно приписаны чрезмерному использованию глаз для работы вблизи, и, поскольку отказаться от системы образования было невозможно, были предприняты попытки свести к минимуму предполагаемые вредные последствия чтения, письма и другой работы вблизи, которую она требовала. Различные органы установили тщательные и подробные правила, касающиеся размера шрифта, используемого в школьных книгах, длины строк, расстояния между ними, расстояния, на котором следует держать книгу, количества и расположения света, конструкции парт, продолжительности времени, в течение которого глаза могут быть использованы без изменения фокуса, и т. д. Были даже придуманы подставки для лица, чтобы удерживать глаза на заданном расстоянии от стола и предотвращать сутулость, которая, как предполагалось, вызывает перегрузку глазного яблока и тем самым способствует его удлинению. Немцы с характерной для них тщательностью применяли эти орудия пыток, и Кон никогда не позволял своим детям писать без них, «даже за самой лучшей партой[14]«.

Результаты этих профилактических мер были неутешительными. Некоторые наблюдатели сообщали о небольшом снижении процента близорукости в школах, где были проведены предписанные реформы; но в целом, как заметил Рисли, обсуждая эту тему в «Системе болезней глаза» Норриса и Оливера, «вредное воздействие образовательного процесса не было заметно приостановлено».

«Значительным, хотя и обескураживающим фактом, - продолжает он, - является то, что увеличение, обнаруженное Коном, как в процентном отношении, так и в степени близорукости, произошло в тех школах, где он особенно старался обеспечить внедрение гигиенических форм, и то же самое можно сказать о наблюдениях Юста, который исследовал глаза двенадцатисот двадцати девяти учеников двух гимназий Циттау, в обеих из которых гигиенические условия были такими, какие только можно было пожелать. Тем не менее, он обнаружил, что прекрасные условия ни в коей мере не уменьшили процент роста близорукости. Поэтому возникла необходимость искать причину патологических состояний, проявляющихся в близорукости, не только в плохой гигиенической обстановке[15]«.

С течением времени неуклонно накапливались новые доказательства того же эффекта. Например, в ходе исследования, проведённого в Лондоне, где школы были тщательно отобраны, чтобы выявить любые различия, которые могли бы возникнуть из-за различных влияний, гигиенических, социальных и расовых, которым подвергались дети, было установлено, что доля близорукости в школе с лучшим освещением и вентиляцией в группе была выше, чем в той, где эти условия были наихудшими[16]. Также было установлено, что в школах, где мало занимаются вблизи, близорукость встречается так же часто, как и в тех, где предъявляются более высокие требования к аккомодационной способности глаза, но в любом случае близорукими становятся лишь меньшинство детей в любой школе, хотя все они могут подвергаться практически одинаковым условиям для зрения. Д-р Адольф Штайгер в своём недавнем труде «Сферическая рефракция» после всестороннего изучения всего вопроса свидетельствует об «абсолютно отрицательных результатах школьной гигиены[17]«, а д-р Сидлер-Гюгенин сообщает[18], что в тысячах случаев, которые попали под его наблюдение, он не заметил заметной пользы от любого метода лечения, имеющегося в его распоряжении.

Факты такого рода привели к модификации теории близорукости, но не привели к изменениям в методах её профилактики. Наследственная тенденция к развитию дефекта теперь предполагается большинством авторитетов; но хотя никто никогда не мог предложить даже правдоподобного объяснения его предполагаемой вредности, и хотя было доказано, что его ограничение снова и снова бесполезно, работа вблизи по-прежнему считается основной причиной, и офтальмологи продолжают действовать по старинке, пытаясь ограничить использование глаз вблизи и стимулировать зрение вдали. Непостижимо, что люди, называющие себя учёными и получившие как минимум научное образование, могут быть настолько глупы. Можно извинить неспециалиста за такое неразумное поведение, но как люди с научной репутацией, которые должны писать авторитетные учебники, могут из года в год копировать ошибки друг друга и игнорировать все факты, противоречащие им, - это вряд ли могут понять разумные люди.

В 1912 году[19] и много раз после этого я опубликовал наблюдение о том, что близорукость всегда уменьшается, когда человек напрягается, чтобы видеть вблизи, и всегда возникает в нормальном глазу, когда человек напрягается, чтобы видеть вдаль. Эти наблюдения имеют огромное практическое значение, так как если они верны, то доказывают, что наши нынешние методы предотвращения близорукости являются монументальной ошибкой. Однако никто, насколько я слышал, не взял на себя труд проверить их точность. Я потребовал от медиков привести хоть одно исключение из утверждений, сделанных мною в публикации 1912 года, и это требование остаётся в силе уже семь лет, хотя каждый член офтальмологической секции Американской медицинской ассоциации должен был иметь возможность ознакомиться с ней, а любой, кто умеет пользоваться ретиноскопом, мог бы провести необходимые тесты за несколько минут. Если кто-то из них сделал это, то не опубликовал результаты своих наблюдений, а значит, несёт ответственность за последствия своего молчания. Если они пришли к выводу, что я прав, но не сказали об этом, они несут ответственность за то, что польза, которая в конечном итоге должна быть получена в результате этого открытия, была отложена. Если они пришли к выводу, что я не прав, они несут ответственность за любой вред, который мог возникнуть в результате их безразличия.

Профилактика и лечение близорукости и других ошибок рефракции: успешные методы

Вы не сможете увидеть что-либо идеальным зрением, если не видели этого раньше. Когда глаз смотрит на незнакомый предмет, он всегда напрягается больше или меньше, чтобы увидеть этот предмет, и всегда возникает ошибка преломления. Когда дети смотрят на незнакомые надписи или цифры на доске, далёкие карты, диаграммы или картинки, ретиноскоп всегда показывает, что они близоруки, хотя при других обстоятельствах их зрение может быть абсолютно нормальным. То же самое происходит, когда взрослые смотрят на незнакомые отдалённые предметы. Однако когда глаз рассматривает знакомый объект, всё происходит совершенно иначе. Он не только может рассматриваться без напряжения, но и уменьшается напряжение при последующем рассматривании незнакомых объектов.

Этот факт даёт нам возможность преодолеть умственное напряжение, которому подвергаются дети в современной системе образования. Невозможно видеть что-либо идеально, когда ум находится в напряжении, и если дети умеют расслабляться, глядя на знакомые объекты, они становятся способными, иногда за невероятно короткий промежуток времени, сохранять расслабление, глядя на незнакомые объекты.

Я обнаружил этот факт, обследуя глаза 1500 школьников в Гранд-Форксе, штат Северная Каролина, в 1903 году[20]. Во многих случаях дети, которые не могли прочитать все буквы на таблице Снеллена при первом тестировании, читали их при втором или третьем тестировании. После обследования класса дети, потерпевшие неудачу, иногда просили провести повторный тест, и тогда часто случалось, что они читали всю карточку с идеальным зрением. Такие случаи были настолько частыми, что нельзя было не прийти к выводу, что чтение таблицы Снеллена каким-то образом улучшает зрение. В одном классе я обнаружил мальчика, который поначалу казался очень близоруким, но после небольшого поощрения прочитал все буквы на таблице. Учительница спросила меня о зрении этого мальчика, потому что, по её мнению, он был очень «близоруким». Когда я сказал, что зрение у него нормальное, она недоверчиво хмыкнула и предположила, что он мог выучить буквы наизусть или ему подсказал другой ученик. По её словам, он не мог прочитать надписи или цифры на доске, не мог разглядеть карты, графики и диаграммы на стенах и не узнавал людей на улице. Она попросила меня ещё раз проверить его зрение, что я и сделал, очень тщательно, под её наблюдением, устранив предложенные ею источники ошибок. Мальчик снова прочитал все буквы на таблице. Затем учительница проверила его зрение. Она написала на доске несколько слов и цифр и попросила его прочитать их. Он сделал это правильно. Затем она написала дополнительные слова и цифры, которые он прочитал так же хорошо. Наконец она попросила его определить час по часам, расположенным на расстоянии двадцати пяти футов, что он и сделал. Это была драматическая ситуация, и учительница, и дети были очень заинтересованы. Три других случая в классе были похожими: их зрение, которое до этого было очень слабым для дальних объектов, стало нормальным за несколько минут, посвящённых проверке их глаз. Неудивительно, что после такой демонстрации учитель попросил, чтобы в кабинете постоянно висела таблица Снеллена. Дети должны были читать самые мелкие буквы, которые они могли видеть со своего места, по крайней мере, один раз в день, обоими глазами вместе и каждым глазом отдельно, прикрывая другой ладонью так, чтобы избежать давления на глазное яблоко. Тех, у кого было слабое зрение, поощряли читать чаще, и на самом деле они не нуждались в поощрении после того, как обнаружили, что эта практика помогает им видеть доску и прекращает головные боли или другие неприятные ощущения, которые ранее возникали из-за использования глаз.

В другом классе из сорока детей в возрасте от шести до восьми лет тридцать учеников обрели нормальное зрение, пока их глаза проверяли. Остальные были вылечены позже под наблюдением учителя с помощью упражнений на дальнее зрение с таблицей Снеллена. На протяжении пятнадцати лет этот учитель каждый год отмечал, что при открытии школы осенью все дети могли видеть надпись на доске со своих мест, но перед закрытием школы следующей весной все без исключения жаловались, что не видят её на расстоянии более десяти футов. Узнав о пользе ежедневной практики дальнего зрения со знакомыми предметами в качестве точек фиксации, эта учительница постоянно держала в классе таблицу Снеллена и заставляла детей читать её каждый день. В результате в течение восьми лет ни один из детей, находившихся под её опекой, больше не приобрёл дефектов зрения.

Эта учительница объясняла неизменное ухудшение зрения своих подопечных в течение учебного года тем, что её класс находился в подвале и был плохо освещён. Но учителя с хорошо освещёнными классами столкнулись с тем же самым, и после того, как в хорошо и плохо освещённых кабинетах появились тестовые карточки Снеллена, и дети читали их каждый день, ухудшение зрения не только прекратилось, но и улучшилось у всех. Зрение, которое было ниже нормы, в большинстве случаев улучшалось до нормального, а дети, которые уже имели нормальное зрение, обычно считающееся 20/20, становились способными читать 20/15 или 20/10. При этом не только излечивалась близорукость, но и улучшалось зрение на близкие предметы.

По просьбе суперинтенданта школ Гранд-Форкса, мистера Дж. Нельсона Келли, система была введена во всех школах города и использовалась непрерывно в течение восьми лет, за это время она уменьшила близорукость среди детей, которая, как я обнаружил в начале, составляла около шести процентов, до менее одного процента.

В 1911 и 1912 годах эта же система была внедрена в некоторых школах Нью-Йорка[21], в которых обучалось около десяти тысяч детей. Многие учителя пренебрегали карточками, не веря, что такой простой метод, полностью расходящийся с предыдущей информацией, может дать желаемые результаты. Другие хранили карточки в шкафу, за исключением тех случаев, когда они требовались для ежедневной гимнастики для глаз, чтобы дети не заучивали их. Таким образом, они не только взваливали на себя ненужное бремя, но и делали всё возможное, чтобы нарушить цель системы, которая заключается в ежедневном упражнении детей в дальнем зрении со знакомым объектом в качестве точки фиксации. Однако значительное число детей использовали систему разумно и настойчиво, и менее чем через год они смогли представить отчёты, свидетельствующие о том, что из трёх тысяч детей с несовершенным зрением более тысячи обрели нормальное зрение с её помощью. Некоторые из этих детей, как в случае с детьми из Гранд-Форкса, были излечены за несколько минут. Многие из учителей также вылечились, причём некоторые из них очень быстро. В некоторых случаях результаты применения системы были настолько поразительными, что едва ли можно было поверить.

В классе умственно отсталых детей, где учительница в течение нескольких лет вела учёт зрения детей, неизменно обнаруживалось, что с течением времени их зрение неуклонно ухудшалось. Однако как только ввели таблицу Снеллена, зрение стало улучшаться. Затем пришёл врач из Совета здравоохранения, который проверил глаза детей и надел очки всем, даже тем, чьё зрение было довольно хорошим. После этого использование карты было прекращено, так как учительница не считала нужным вмешиваться, пока дети носят очки, прописанные врачом. Однако очень скоро дети начали терять, ломать или выбрасывать свои очки. Некоторые говорили, что от очков у них болит голова или что без них они чувствуют себя лучше. В течение месяца или около того большинство вспомогательных средств для зрения, которые поставлял Совет по здравоохранению, исчезли. Тогда учительница почувствовала себя вправе возобновить использование карты проверки зрения Снеллена. Польза от неё была незамедлительной. Зрение и умственные способности детей улучшились одновременно, и вскоре все они были переведены в обычные классы, поскольку выяснилось, что они делают такие же успехи в учёбе, как и остальные дети.

Другая учительница рассказала о не менее интересном опыте. У неё был класс детей, которые не вписывались в другие классы. Многие из них отставали в учёбе. Некоторые были постоянными прогульщиками. У всех них было плохое зрение. В классе, где все дети могли его видеть, была вывешена карточка с тестом Снеллена, и учительница выполняла мои указания буквально. По истечении шести месяцев все дети, кроме двух, были вылечены, и эти дети очень сильно улучшили своё зрение, а самый неисправимый и самый заядлый прогульщик стали хорошими учениками. Неисправимый, который раньше отказывался учиться, потому что, по его словам, у него болела голова, когда он смотрел в книгу или на доску, обнаружил, что контрольная карточка в некотором роде приносит ему большую пользу; и хотя учитель просил его читать её только один раз в день, он читал её всякий раз, когда чувствовал себя неловко. В результате через несколько недель его зрение стало нормальным, а отказ от учёбы исчез. Прогульщик имел привычку не ходить в школу два-три дня в неделю, и ни родители, ни инспектор по прогулам ничего не могли с этим поделать. К большому удивлению учительницы, он ни разу не пропустил, ни одного дня после того, как начал читать тестовую карточку Снеллена. Когда она потребовала объяснений, он сказал ей, что причиной его ухода из школы стала боль в глазах, когда он пытался заниматься или читать надписи на доске. По его словам, после прочтения карточки с тестом Снеллена его глаза и голова отдохнули, и он смог читать без всякого дискомфорта.

Чтобы устранить любые сомнения, которые могут возникнуть относительно причины улучшения зрения детей, были проведены сравнительные тесты с карточками и без них. В одном случае шесть учеников с дефектами зрения ежедневно в течение недели обследовались без использования тестовой карточки. Никаких улучшений не произошло. Тогда карточку вернули на место и дали группе указание читать её каждый день. По истечении недели у всех наступило улучшение, а пятеро были излечены. В случае с другой группой дефективных детей результаты были аналогичными. В течение недели, когда карта не использовалась, не было отмечено никаких улучшений, но после недели упражнений на дальнее зрение с картой все показали заметное улучшение, и в конце месяца все были излечены. Чтобы не возникало сомнений в достоверности записей учителей, некоторые директора попросили Совет по здравоохранению прислать инспектора для проверки зрения учеников, и всякий раз, когда это делалось, записи оказывались верными.

Этот метод использовался в ряде других городов, и всегда с одинаковым результатом. Зрение всех детей улучшалось, и многие из них обретали идеальное зрение в течение нескольких минут, дней, недель или месяцев.

Трудно доказать отрицательное утверждение, но поскольку эта система улучшила зрение всех детей, которые её использовали, из этого следует, что ни один из них не мог стать хуже. Поэтому очевидно, что она должна была предотвратить близорукость. Этого нельзя сказать ни об одном из ранее опробованных методов профилактики близорукости в школах. Все остальные методы основаны на идее, что именно чрезмерное использование глаз для работы вблизи вызывает близорукость, и все они, по общему признанию, потерпели неудачу.

Очевидно также, что этот метод должен был предотвратить и другие ошибки рефракции - проблему, которая ранее даже не рассматривалась всерьёз, поскольку гиперметропия считается врождённой, а астигматизм до недавнего времени в подавляющем большинстве случаев также был врождённым. Однако любой, кто умеет пользоваться ретиноскопом, может за несколько минут продемонстрировать, что оба эти состояния являются приобретёнными; ведь каким бы астигматичным или гиперметропичным ни был глаз, его зрение всегда становится нормальным, когда он смотрит на пустую поверхность, не пытаясь увидеть. Можно также продемонстрировать, что когда дети учатся читать, писать, рисовать, шить или делать что-либо ещё, что требует от них смотреть на незнакомые предметы вблизи, всегда возникает гиперметропия или гиперметропический астигматизм. То же самое можно сказать и о взрослых. Насколько мне известно, об этих фактах ранее не сообщалось, и они убедительно свидетельствуют о том, что дети нуждаются, прежде всего, в обучении глаз. Они должны быть способны без напряжения смотреть на незнакомые буквы или предметы вблизи, прежде чем смогут добиться значительного прогресса в учёбе, и в каждом случае, когда был опробован этот метод, было доказано, что эта цель достигается ежедневными упражнениями в дальнем зрении с помощью карточки теста Снеллена. После улучшения зрения вдаль дети неизменно становятся способными использовать свои глаза без напряжения вблизи.

Метод был наиболее успешным, когда учитель не носил очки. На самом деле, влияние на детей учителя, который носит очки, настолько пагубно, что ни один человек не должен быть допущен к работе учителем, а поскольку ошибки рефракции излечимы, такое постановление не принесёт никому никаких трудностей. Дети не только подражают зрительным привычкам учителя, который носит очки, но и нервное напряжение, выражением которого является дефект зрения, вызывает у них аналогичное состояние. В классах одного и того же уровня, при одинаковом освещении, зрение детей, чьи учителя не носили очков, всегда оказывалось лучше, чем зрение детей, чьи учителя их носили. В одном случае я проверил зрение детей, чей учитель носил очки, и обнаружил, что оно очень несовершенно. Учительница вышла из комнаты по какому-то поручению, и после её ухода я проверил их снова. Результаты были намного лучше. Когда учительница вернулась, она спросила о зрении одного мальчика, очень нервного ребёнка, и когда я приступил к тестированию, она встала перед ним и сказала: «Когда доктор скажет тебе прочитать карточку, сделай это». Мальчик ничего не видел. Тогда она встала позади него, и эффект был таким же, как если бы она вышла из комнаты. Мальчик прочитал всю таблицу.

Ещё лучшие результаты можно было бы получить, если бы мы смогли реорганизовать систему образования на рациональной основе. Тогда можно было бы ожидать общего возвращения той первобытной остроты зрения, которой мы так восхищаемся, читая о ней в мемуарах путешественников. Но даже в существующих условиях было доказано, что ошибки рефракции не являются необходимой частью цены, которую мы должны платить за образование.

В школах Соединённых Штатов насчитывается не менее десяти миллионов детей с дефектами зрения. Это состояние не позволяет им в полной мере использовать возможности образования, которые предоставляет государство. Это подрывает их здоровье и приводит к пустой трате денег налогоплательщиков. Если позволить этому продолжаться, оно будет мешать им всю жизнь. Во многих случаях это будет источником постоянных страданий и несчастий. И, тем не менее, практически все эти случаи можно вылечить и предотвратить развитие новых путём ежедневного чтения таблицы Снеллена.

Однажды я посетил город Рочестер и, находясь там, обратился к суперинтенданту государственных школ и рассказал ему о своём методе профилактики близорукости. Он очень заинтересовался и предложил мне внедрить его в одной из своих школ. Я так и сделал, и по истечении трёх месяцев мне прислали отчёт, в котором говорилось, что зрение всех детей улучшилось, а у многих из них стало идеальным зрение на оба глаза.

Почему наши дети вынуждены страдать и носить очки из-за отсутствия этой простой меры облегчения? Она практически ничего не стоит. Более того, в некоторых случаях, как, например, в школах Нью-Йорка, не нужно даже приобретать карточки с тестами Снеллена, поскольку они уже используются для проверки глаз детей. Это не только практически не создаёт дополнительной нагрузки на учителей, но и, улучшая зрение, здоровье, нрав и психику учеников, значительно облегчает их труд. Никто не рискнёт предположить, что это может принести какой-либо вред. Почему же тогда следует медлить с его внедрением в школы? Если всё же есть мнение, что необходимо провести дальнейшие исследования и обсуждения, мы сможем провести их после того, как дети получат карточки, и не рискуем обречь ещё одно поколение на то проклятие, которое до сих пор всегда преследовало цивилизацию, а именно на плохое зрение. Я обращаюсь ко всем, кто читает эти строки, с призывом использовать всё своё влияние для достижения этой цели.

История Эмили

Эффективность метода лечения несовершенного зрения без очков была продемонстрирована в тысячах случаев. Не только в моей практике, но и в практике многих людей, о которых я, возможно, даже не подозревал; ведь почти все пациенты, когда их вылечивают, продолжают лечить других. Однажды на светском приёме одна дама сказала мне, что встречала нескольких моих пациентов; но когда она назвала их имена, я обнаружил, что не помню ни одного из них, и сказал.

«Это потому, что вы вылечили их по доверенности», - сказала она. «Вы не вылечили напрямую миссис Джонс или миссис Браун, но вы вылечили миссис Смит, а миссис Смит вылечила других дам. Вы не лечили мистера и миссис Симпкинс, мать и брата мистера Симпкинса, но вы можете вспомнить, что вылечили мальчика мистера Симпкинса от косоглазия, и он вылечил остальных членов семьи».

В школах, где для профилактики и лечения несовершенного зрения использовалась тест-карта Снеллена, дети, вылечившись сами, часто с большим энтузиазмом и успехом брались за офтальмологическую практику, леча своих товарищей, родителей и друзей. Они превратили лечение в своеобразную игру, и за ходом каждого школьного случая все дети следили с самым пристальным интересом. В светлый день, когда пациенты выздоравливали, царило ликование, а в мрачный - соответствующая депрессия. Одна девочка вылечила двадцать шесть детей за шесть месяцев; другая - двенадцать за три месяца; третья разработала довольно разнообразную офтальмологическую практику и делала вещи, которыми могли бы гордиться более опытные и старые врачи. Однажды, придя в школу, которую она посещала, я спросил эту девочку о её зрении, которое было очень слабым. Она ответила, что теперь оно очень хорошее, а головные боли совсем прошли. Я проверил её зрение и обнаружил, что оно нормальное. Тогда другой ребёнок, чьё зрение также было очень плохим, сказал:

«Я тоже хорошо вижу», - сказала она. «Эмили» - указывая на девочку № I, - «вылечила меня».

«Действительно?», - ответил я. «Как она это сделала?»

Вторая девочка объяснила, что Эмили попросила её прочитать карточку, которую она совсем не видела из глубины комнаты, на расстоянии нескольких футов. На следующий день она передвинула её чуть дальше, и так далее, пока пациентка не смогла читать её из глубины комнаты, как это делали другие дети. Теперь Эмили велела ей прикрыть правый глаз и читать карточку левым, и обе девочки очень расстроились, обнаружив, что прикрытый глаз, очевидно, слеп. Обратились к школьному врачу, и он сказал, что сделать ничего нельзя. Глаз был слепым с рождения, и никакое лечение не поможет.

Однако Эмили, ничуть не смущаясь, взялась за лечение. Она велела пациентке прикрыть глаз и подойти к карточке, и оказалось, что на расстоянии фута или меньше она может читать даже мелкие буквы. Тогда маленькая практикантка уверенно продолжила работу с другим глазом, и после многих месяцев практики пациентка стала счастливой обладательницей нормального зрения на оба глаза. На самом деле речь шла о близорукости высокой степени, и школьный врач, не будучи специалистом, не заметил разницы между этим состоянием и слепотой.

В том же классе училась девочка с врождённой катарактой, но к моменту моего визита дефект исчез. Оказалось, что это тоже дело рук Эмили. Школьный врач сказал, что этому глазу не поможет никакая операция, а поскольку зрение на другом глазу было довольно хорошим, он, к счастью, не счёл нужным настаивать на таком решении. Эмили, соответственно, взяла дело в свои руки. Она заставила пациентку встать вплотную к карточке, и оказалось, что на таком расстоянии она не видит даже большой буквы С. Теперь Эмили держала карточку между пациенткой и светом и двигала её вперёд-назад. На расстоянии трёх-четырёх футов пациентка могла нечётко наблюдать за этим движением. Затем карточку стали перемещать всё дальше, пока пациентка не смогла видеть её движение на расстоянии десяти футов, а на меньшем расстоянии нечётко различала некоторые крупные буквы. Наконец, через шесть месяцев она смогла читать карточку плохим глазом так же хорошо, как и хорошим. Проверив её зрение и обнаружив, что оно нормальное на обоих глазах, я сказал Эмили:

«Вы великолепный врач. Вы победили их всех. Ты сделала что-нибудь ещё?»

Ребёнок покраснел и, повернувшись к другому своему однокласснику, сказал:

«Мейми, иди сюда».

Мейми шагнула вперёд, и я посмотрел в её глаза. Казалось, с ними всё в порядке.

«Я вылечила её», - сказала Эмили. «От чего?» спросила я. «От косоглазия», - ответила Эмили. «Как?» - спросил я с растущим изумлением.

Эмили описала процедуру, очень похожую на ту, что применялась в других случаях. Обнаружив, что зрение косого глаза очень плохое, настолько, что бедная Мейми практически ничего не видит им, она решила, что очевидный способ действий - восстановить зрение этого глаза; и, никогда не читая никакой медицинской литературы, она не знала, что это невозможно. Поэтому она принялась за дело. Она заставляла Мейми закрывать хороший глаз и тренировать плохой дома и в школе, пока, наконец, зрение не стало нормальным, а глаз - прямым. Мне сказали, что школьный врач хотел прооперировать глаз, но, к счастью, Мейми «испугалась» и не согласилась. И вот у неё два совершенно хороших, прямых глаза.

«Что-нибудь ещё?» - спросил я, когда дело Мейми было решено. Эмили снова покраснела и сказала: «Вот Роуз. У неё всё время болели глаза, и она не могла ничего разглядеть на доске. Головные боли были такими сильными, что ей приходилось время от времени не ходить в школу. Доктор выписал ей очки, но они ей не помогли, и она не стала их носить. Когда вы сказали, что карточка поможет нашим глазам, я занялась с ней. Я заставила её читать карточку вблизи, а потом отодвинула её подальше, и теперь она видит хорошо, и голова у неё больше не болит. Она ходит в школу каждый день, и мы все очень вам благодарны».

Это был случай сложного гиперметропического астигматизма. Подобные истории можно перечислять бесконечно. Удивительные результаты Эмили, конечно, не могут быть повторены, но случаи излечения пациентов, прошедших курс лечения, очень многочисленны и свидетельствуют о том, что польза от метода профилактики и лечения дефектов зрения в школах, который представлен в этом номере журнала «Лучшее Зрение», будет далеко идущей. Будут излечены не только ошибки рефракции, но и многие другие серьёзные дефекты; помощь будет оказана не только детям, но и их семьям и друзьям.

Сентябрь, 1919

Мгновенное лекарство

Читаете ли вы несовершенно? Можете ли вы заметить, что, когда вы смотрите на первое слово или первую букву предложения, вы видите не то, на что смотрите; а вы видите другие слова или другие буквы так же хорошо или лучше, чем те, на которые смотрите? Наблюдаете ли вы также, что чем сильнее вы стараетесь увидеть, тем хуже вы видите?

Теперь закройте глаза и отдохните, вспомнив какой-нибудь цвет, например чёрный или белый, который вы можете прекрасно запомнить. Держите их закрытыми до тех пор, пока не почувствуете, что они отдохнули, или пока ощущение напряжения полностью не исчезнет. Теперь откройте их и посмотрите на первое слово или букву предложения в течение доли секунды. Если вам удалось расслабиться, частично или полностью, вы почувствуете вспышку улучшения или прояснения зрения, а область, которую вы видите лучше всего, станет меньше.

Открыв глаза на эту долю секунды, снова быстро закройте их, всё ещё помня о цвете, и держите их закрытыми до тех пор, пока они снова не почувствуют себя отдохнувшими. Затем снова откройте их на долю секунды. Продолжайте чередовать отдых глаз и мигание букв в течение некоторого времени, и вскоре вы обнаружите, что можете держать глаза открытыми дольше доли секунды, не теряя при этом улучшенного зрения.

Если у вас проблемы не с ближним, а с дальним зрением, используйте тот же метод с дальними буквами.

Таким образом вы сможете продемонстрировать себе основополагающие принципы лечения несовершенного зрения без очков.

Если у вас не получается, попросите кого-нибудь с идеальным зрением помочь вам.

Зрение и образование

Плохое зрение признано одной из самых частых причин отставания в школе. По оценкам[22], оно с полным основанием может быть причиной четверти привычных «отстающих», и принято считать, что всё это можно предотвратить с помощью подходящих очков.

Однако дефекты зрения связаны с гораздо большим, чем просто неспособность видеть доску или пользоваться глазами без боли и дискомфорта. Дефект зрения - это результат ненормального состояния ума, а когда ум находится в ненормальном состоянии, очевидно, что ни один из процессов образования не может быть проведён с пользой. Надев на ребёнка очки, мы можем в некоторых случаях нейтрализовать влияние этого состояния на глаза и, сделав пациента более удобным, в некоторой степени улучшить его умственные способности, но мы не меняем принципиально состояние ума и, утвердив его в дурной привычке, можем сделать ещё хуже.

Легко доказать, что среди умственных способностей, которые нарушаются при ухудшении зрения, есть и память; а поскольку большая часть образовательного процесса состоит в запоминании фактов, а все остальные умственные процессы зависят от знания фактов, легко понять, как мало можно сделать, просто надев очки на ребёнка, у которого «проблемы с глазами». Необыкновенную память первобытных людей объясняют тем, что из-за отсутствия удобных средств для ведения письменных записей им приходилось полагаться на свою память, которая, соответственно, укреплялась; но в свете известных фактов о связи памяти со зрением разумнее предположить, что ретенционная память первобытного человека была обусловлена той же причиной, что и острота зрения, а именно - умом в покое.

Примитивная память, как и примитивная острота зрения, встречаются и среди цивилизованных людей, и если бы были проведены необходимые тесты, то, несомненно, выяснилось бы, что они всегда встречаются вместе, как это произошло в одном случае, который недавно попал под моё наблюдение. Это был ребёнок десяти лет с таким удивительным зрением, что она могла видеть луны Юпитера невооружённым глазом, и этот факт был подтверждён тем, что она нарисовала схему этих спутников, которая точно соответствовала схемам, сделанным людьми, которые пользовались телескопом. Не менее поразительной была и её память. Она могла пересказать всё содержание книги после её прочтения, как это, говорят, сделал лорд Маколей, и за несколько дней без учителя выучила больше латыни, чем её сестра, страдавшая близорукостью в шесть диоптрий, смогла сделать за несколько лет. Спустя пять лет она вспомнила, что ела в ресторане, вспомнила имя официанта, номер здания и улицу, на которой оно стояло. Она также помнила, что на ней было надето по этому случаю и что было надето на всех остальных участниках вечеринки. То же самое происходило и со всеми другими событиями, которые так или иначе вызывали её интерес, и в семье было любимым развлечением спрашивать её, что было в меню и во что были одеты люди по тем или иным случаям.

Было обнаружено, что при разном зрении у двух людей память различается в той же степени. Две сестры, одна из которых обладала обычным хорошим зрением, обозначаемым формулой 20/20, а другая - 20/10, обнаружили, что время, необходимое им для того, чтобы выучить восемь стихотворных строк, варьируется почти в том же соотношении, что и их зрение. Ты, чьё зрение было 20/10, выучивала восемь стихотворных строк за пятнадцать минут, в то время как та, чьё зрение было 20/20, потребовалась тридцать одна минута на то же самое. После пальминга сестра с обычным зрением выучила ещё восемь стихов за двадцать одну минуту, а та, у кого зрение было 20/10, смогла сократить время на две минуты, что явно находится в пределах погрешности. Другими словами, ум последней находился в нормальном или почти нормальном состоянии, и она не могла заметно улучшить его с помощью пальминга, в то время как первая, чей ум находился в напряжении, смогла добиться расслабления и, следовательно, улучшить свою память с помощью этого средства.

Когда два глаза одного и того же человека различаются, отмечается соответствующая разница в памяти в зависимости от того, были ли оба глаза открыты или лучший глаз закрыт. Пациент с нормальным зрением на правом глазу и полунормальным на левом при взгляде на таблицу Снеллена обоими открытыми глазами мог запомнить период в течение двадцати секунд непрерывно, и мог запомнить его только на десять секунд, когда лучший глаз был закрыт. Пациент с полунормальным зрением на правом глазу и четвертьнормальным на левом мог запомнить период в двенадцать секунд, когда оба глаза были открыты, и только шесть секунд, когда лучший глаз был закрыт. Третий пациент с нормальным зрением на правый глаз и зрением в одну десятую на левый мог запомнить период в двенадцать секунд, когда оба глаза были открыты, и только две секунды, когда лучший глаз был закрыт. Другими словами, если правый глаз видит лучше, чем левый, то память лучше, когда открыт правый глаз, чем когда открыт только левый.

При нынешней системе образования постоянно предпринимаются попытки заставить детей запоминать. Эти усилия всегда терпят неудачу. Они портят и память, и зрение. Память нельзя заставить запомнить, так же как и зрение. Мы помним без усилий, так же как и видим без усилий, и чем больше мы стараемся запомнить или увидеть, тем меньше у нас получается.

Мы запоминаем те вещи, которые нас интересуют, и причина, по которой дети с трудом усваивают уроки, заключается в том, что они им скучны. По той же причине, помимо прочего, ухудшается зрение: скука - это состояние умственного напряжения, при котором невозможно нормальное функционирование глаз.

Некоторые из различных видов принуждения, используемых сейчас в образовательном процессе, могут пробудить интерес. Например, заинтересованность Бетти Смит в получении приза или в том, чтобы просто опередить Джонни Джонса, может пробудить в ней интерес к урокам, которые до сих пор вызывали у неё скуку, и этот интерес может перерасти в подлинную заинтересованность в приобретении знаний; но этого нельзя сказать о различных стимулах страха, которые до сих пор так часто используются учителями. Напротив, они обычно полностью парализуют ум, и без того оцепеневший от отсутствия интереса, а воздействие на зрение оказывается столь же катастрофическим.

Основная причина плохой памяти и плохого зрения у школьников, если говорить коротко, - наша нерациональная и неестественная система образования. Монтессори учила нас, что только когда детям интересно, они могут учиться. Не менее верно и то, что только когда они заинтересованы, они могут видеть. Этот факт был ярко проиллюстрирован на примере одной из двух пар сестёр, упомянутых выше. Фебе, обладательница зорких глаз, которая могла пересказывать целые книги, если ей случалось ими заинтересоваться, крайне не любила математику и анатомию и не только не могла их изучать, но и становилась близорукой, когда они представали перед её мысленным взором. Она могла читать буквы высотой в четверть дюйма на расстоянии двадцати футов при плохом освещении, но когда её просили прочитать фигуры высотой от одного до двух дюймов при хорошем освещении на расстоянии десяти футов, она неверно называла половину из них. Когда её попросили сказать, сколько будет 2 плюс 3, она сказала «4», но в конце концов остановилась на «5»; и всё время, пока она была занята этим неприятным предметом, ретиноскоп показывал, что у неё близорукость. Когда я попросил её заглянуть в мой глаз с помощью офтальмоскопа, она ничего не увидела, хотя для того, чтобы заметить детали внутренней поверхности глаза, требуется гораздо меньшая острота зрения, чем для того, чтобы разглядеть луны Юпитера.

Близорукая Изабель, напротив, увлекалась математикой и анатомией и преуспела в этих предметах. Она научилась пользоваться офтальмоскопом так же легко, как Фебе выучила латынь. Почти сразу она увидела зрительный нерв и отметила, что его центр белее периферии. Она увидела светлые линии - артерии, более тёмные - вены, а также светлые полоски на кровеносных сосудах. Некоторые специалисты так и не смогли этого сделать, и никто не смог бы сделать этого без нормального зрения. Поэтому зрение Изабель должно было быть временно нормальным, когда она это делала. Её зрение на цифры, хотя и не нормальное, было лучше, чем на буквы.

В обоих случаях способность к обучению и способность видеть шли рука об руку с интересом. Фебе могла прочитать фотографическое сокращение Библии и пересказать прочитанное дословно, могла увидеть луны Юпитера и нарисовать их схему, потому что её интересовали эти вещи; но она не могла видеть внутреннюю часть глаза, не могла видеть фигуры даже наполовину так же хорошо, как буквы, потому что эти вещи вызывали у неё скуку. Однако когда ей предложили, что будет хорошей шуткой удивить учителей, которые постоянно упрекали её за отсталость в математике, получив высокую оценку на предстоящем экзамене, её интерес к предмету пробудился, и она сумела выучить достаточно, чтобы получить семьдесят восемь процентов. В случае с Изабель письма были антагонистичны: её не интересовало большинство предметов, с которыми они имели дело, и, следовательно, она отставала в этих предметах и стала привычно близорукой. Но когда её просили посмотреть на предметы, которые вызывали у неё повышенный интерес, зрение становилось нормальным.

Если человек не заинтересован, то его ум не контролируется, а без умственного контроля он не может ни учиться, ни видеть. Не только память, но и все другие умственные способности улучшаются, когда зрение становится нормальным. Часто пациенты, излечившиеся от дефектов зрения, обнаруживают, что их способность выполнять работу улучшилась.

Учительница, чьё письмо было процитировано в первом номере журнала «Лучшее Зрение», рассказала, что после обретения идеального зрения она «лучше знала, как завладеть умами учеников, была «более прямой, более определённой, менее рассеянной, менее расплывчатой», обладала, по сути, «центральной фиксацией ума»». В другом письме она пишет: «Чем лучше становится моё зрение, тем выше мои амбиции, В те дни, когда зрение лучше, я больше всего хочу что-то сделать».

Бухгалтер в возрасте около семидесяти лет, который носил очки в течение сорока лет, обнаружил, что после обретения идеального зрения без очков он может работать быстрее и точнее и с меньшей усталостью, чем когда-либо в своей жизни. В напряжённые сезоны или когда не хватало помощников, он работал несколько недель подряд с 7 утра до 11 вечера, и, по его словам, вечером, закончив работу, он чувствовал себя менее уставшим, чем утром, когда начинал. Раньше, хотя он выполнял больше работы, чем любой другой человек в офисе, она всегда сильно утомляла его. Он также заметил улучшение своего настроения. Поскольку он так долго проработал в офисе и знал о бизнесе гораздо больше, чем его коллеги, к нему часто обращались за советом. До того как зрение пришло в норму, эти перерывы очень раздражали его и часто выводили из себя. Однако впоследствии они не вызывали у него никакого раздражения. В случае с другим пациентом, история которого приводится в другом месте, симптомы безумия ослабли, когда зрение стало нормальным.

Из всех этих фактов видно, что проблемы зрения гораздо теснее связаны с проблемами воспитания, чем мы предполагали, и что их ни в коем случае нельзя решить, надевая на глаза детей вогнутые, или выпуклые, или астигматические линзы.

Другая учительница сообщает, что один из её учеников целыми днями сидел, ничего не делая, и, судя по всему, ничем не интересовался. После того как в классе появилась тестовая карточка и его зрение улучшилось, он стал стремиться к учёбе и быстро превратился в одного из лучших учеников в классе, другими словами, его глаза и его ум стали нормальными.

История доктора

Один из самых поразительных случаев связи разума со зрением, когда-либо попадавших в поле моего зрения, произошёл с врачом, чьи душевные проблемы, одно время настолько серьёзные, что наводили его на мысль о том, что он может сойти с ума, были полностью облегчены, когда его зрение стало нормальным. Он был у многих специалистов по глазным и нервным болезням, прежде чем пришёл ко мне и, наконец, проконсультировался со мной, но не потому, что верил в мои методы, а потому, что ничего другого ему, похоже, не оставалось. Он принёс с собой целую коллекцию очков, прописанных разными людьми, причём ни одни из них не были похожи друг на друга. По его словам, он носил очки по многу месяцев подряд без всякой пользы, а потом перестал их носить и, судя по всему, не стал хуже. Жизнь на свежем воздухе также не помогла ему. По совету некоторых известных неврологов он даже отказался от практики на пару лет, чтобы провести это время на ранчо, но отдых не принёс ему пользы.

Я осмотрел его глаза и не обнаружил никаких органических дефектов и ошибок рефракции. Однако его зрение каждым глазом составляло лишь три четверти от нормального, и он страдал от двоения в глазах и всевозможных неприятных симптомов. Он видел людей, стоящих на голове, и маленьких дьяволов, танцующих на верхушках высоких зданий. У него были и другие иллюзии, слишком многочисленные, чтобы упоминать их в короткой статье. Ночью его зрение было настолько плохим, что он с трудом находил дорогу, а когда шёл по просёлочной дороге, то считал, что видит лучше, если повернёт глаза далеко в одну сторону и будет смотреть на дорогу боковой частью сетчатки, а не центральной. Через разные промежутки времени, без предупреждения и без потери сознания, у него случались приступы слепоты. Это вызывало у него сильное беспокойство, поскольку он был хирургом с большой и прибыльной практикой и опасался, что приступ может случиться во время операции.

Его память была очень слабой. Он не мог вспомнить цвет глаз ни одного члена своей семьи, хотя видел их всех ежедневно на протяжении многих лет. Он также не мог вспомнить цвет своего дома, количество комнат на разных этажах и другие детали. Лица и имена пациентов и друзей он вспоминал с трудом или не вспоминал вовсе.

Его лечение оказалось очень трудным, главным образом потому, что он имел бесконечное количество ошибочных представлений о физиологической оптике в целом и о своём случае в частности и настаивал на том, чтобы всё это обсуждалось; пока эти обсуждения продолжались, он не получал никакой пользы. Каждый день в течение нескольких часов на протяжении длительного периода времени он говорил и спорил. Никогда ещё я не встречал человека, чья логика была бы столь удивительной, столь очевидно неопровержимой и в то же время столь абсолютно неверной.

Его эксцентрическая фиксация была настолько высокой, что, когда он смотрел на точку, расположенную под углом сорок пять градусов к одной из сторон от большой буквы С на карте теста Снеллена, он видел эту букву такой же чёрной, как и при взгляде прямо на неё. Напряжение при этом было огромным и вызывало сильный астигматизм, но пациент не осознавал этого и не мог убедить себя в том, что в этом симптоме есть что-то ненормальное. Если он вообще видит букву, утверждал он, то должен видеть её такой же чёрной, какой она была на самом деле, потому что он не дальтоник. В конце концов, он смог отвести взгляд от одной из маленьких букв на карточке и увидеть её хуже, чем когда он смотрел прямо на неё. На это ушло восемь или девять месяцев, но когда это было сделано, пациент сказал, что ему показалось, будто с его головы сняли огромное бремя. Он испытал удивительное чувство покоя и расслабления во всём теле.

Когда его попросили вспомнить чёрный цвет с закрытыми глазами, он сказал, что не может этого сделать, и видел все цвета, кроме чёрного, который обычно должен быть виден, когда зрительный нерв не подвергается воздействию света. Однако в колледже он был увлечённым футболистом и, наконец, обнаружил, что может вспомнить чёрный футбольный мяч. Я попросил его представить, что этот футбольный мяч бросили в море и что он уносится приливом, становясь всё меньше, но не менее чёрным. Он смог это сделать, и напряжение поплыло вместе с футбольным мячом, пока последний не уменьшился до размеров газетного периода и не исчезло совсем. Облегчение продолжалось до тех пор, пока он помнил о чёрном пятне, но поскольку он не мог помнить о нём постоянно, я предложил другой способ добиться постоянного облегчения. Для этого нужно было добровольно ухудшить зрение, против чего он выразил решительный протест.

"Боже правый!" - сказал он, - "Разве моё зрение не достаточно плохое? Зачем его делать ещё хуже?".

Однако после недели споров он согласился попробовать этот метод, и результат оказался чрезвычайно удовлетворительным. После того, как он научился видеть два или более света там, где был только один, напрягаясь, чтобы увидеть точку над светом, при этом стараясь видеть свет так же хорошо, как при взгляде прямо на него, он смог избежать бессознательного напряжения, которое вызывало у него двойное и множественное зрение, и больше не беспокоился об этих лишних образах. Аналогичным образом были предотвращены и другие иллюзии.

Одной из последних иллюзий, которая исчезла, было его убеждение, что для запоминания чёрного цвета требуется усилие. Его логика в этом вопросе была непреодолимой, но после многочисленных демонстраций он убедился, что для того, чтобы отпустить чёрное, не требуется никаких усилий, и когда он понял это, и его зрение, и его психическое состояние сразу же улучшились.

В конце концов, он стал способен читать 20/10 и более, и хотя ему было более пятидесяти пяти лет, он также читал алмазный шрифт с расстояния от шести до двадцати четырёх дюймов. Его ночная слепота была облегчена, приступы дневной слепоты прекратились, и он рассказал мне о цвете глаз своей жены и детей. Однажды он сказал мне:

"Доктор, я благодарю вас за то, что вы сделали для моего зрения; но никакие слова не могут выразить ту благодарность, которую я испытываю за то, что вы сделали для моего разума".

Через несколько лет он позвонил мне с сердцем, полным благодарности, потому что рецидива не было.

Ложь как причина близорукости

Я могу утверждать, что открыл тот факт, что говорить ложь вредно для глаз. Какое бы отношение это обстоятельство ни имело к универсальности дефектов зрения, можно легко продемонстрировать, что невозможно сказать неправду, даже не имея намерения обмануть, или даже представить себе ложь, не создав ошибки рефракции.

Если пациент может прочитать все мелкие буквы в нижней строке таблице Снеллена, но намеренно или по невнимательности пропустит любую из них, ретиноскоп укажет на ошибку рефракции. В многочисленных случаях пациентов просили неверно назвать свой возраст или попытаться представить, что они на год старше или на год моложе, чем на самом деле, и в каждом случае, когда они это делали, ретиноскоп показывал ошибку рефракции. У пациента двадцати пяти лет не было ошибки рефракции, когда он смотрел на глухую стену, не пытаясь увидеть; но если он говорил, что ему двадцать шесть, или кто-то другой говорил, что ему двадцать шесть, или пытался представить, что ему двадцать шесть, он становился близоруким. То же самое происходило, когда он говорил или пытался представить, что ему двадцать четыре. Когда он говорил или вспоминал правду, его зрение было нормальным, но когда он говорил или представлял себе ошибку, у него возникала ошибка рефракции.

Однажды, две маленькие девочки-пациентки пришли одна за другой, и первая обвинила вторую в том, что та зашла к Хьюлеру за мороженым с содовой, чего ей было велено не делать, поскольку она слишком пристрастилась к сладкому. Вторая отрицала обвинение, и первая, которая пользовалась ретиноскопом и знала, что он делает с людьми, которые говорят неправду, сказала.

"Возьмите ретиноскоп и узнайте".

"Я последовал этому предложению и, направив свет в глаза второго ребёнка, спросил:

"Вы ходили к Гюйлеру?"

"Да", - был ответ, и ретиноскоп не выявил ошибки рефракции.

"Ты ела мороженое с содовой?"

"Нет", - сказал ребёнок; но тень от него двигалась в направлении, противоположном направлению зеркала, показывая, что она стала близорукой и говорит неправду.

Ребёнок покраснел, когда я сказал ей об этом, и признал, что ретиноскоп был прав, потому что она уже слышала об этом и не знала, что ещё он может с ней сделать, если она скажет ещё что-нибудь неправдивое.

Дело в том, что для того, чтобы сказать неправду, нужно приложить усилия, и эти усилия всегда приводят к отклонению от нормы в рефракции глаза. Тест настолько чувствителен, что если испытуемый, независимо от того, нормальное у него зрение или нет, правильно произнесёт инициалы своего имени, глядя на пустую поверхность и, не пытаясь видеть, то ошибки рефракции не будет; но если он неправильно произнесёт один инициал, даже не осознавая усилий и полностью понимая, что никого не обманывает, то возникнет близорукость.

Излечение за пятнадцать минут

Пациенты часто спрашивают, сколько времени требуется для излечения. Ответ таков: столько, сколько нужно, чтобы расслабиться. Если это можно сделать за пять минут, то пациент вылечится за пять минут, независимо от того, насколько велика степень его ошибки рефракции или насколько велика её продолжительность. Все люди с ошибками рефракции способны расслабиться за несколько секунд при определённых условиях, но для достижения постоянного расслабления обычно требуется значительное время. Некоторые люди, однако, способны добиться этого очень быстро. Такие быстрые излечения очень редки, за исключением детей до двенадцати лет; но они случаются, и я верю, что приближается время, когда можно будет быстро излечить каждого. Вопрос только в том, чтобы накопить больше фактов и представить их так, чтобы пациент мог быстро их усвоить.

Очень примечательным случаем быстрого излечения был случай с мужчиной пятидесяти пяти лет, который тридцать лет носил очки для зрения вдаль и десять лет для чтения, и его зрение вдаль на момент консультации со мной составляло 20/200.

Когда он посмотрел на карту теста Снеллена, буквы показались ему серыми, а не чёрными. Ему сказали, что они были чёрными, и этот факт был продемонстрирован путём поднесения карточки к нему. Его внимание также было обращено на то, что маленькие буквы были такими же чёрными, как и большие. Затем его попросили закрыть глаза ладонями, отгородившись от света. Когда он это сделал, то увидел идеальную черноту, что свидетельствовало о том, что он добился идеального расслабления и что зрительный нерв и зрительные центры мозга не были нарушены. Когда глаза оставались закрытыми, его спросили:

"Как вы думаете, можете ли вы вспомнить с открытыми глазами тот идеальный чёрный цвет, который вы видите сейчас?"

"Да", - ответил он, - "я знаю, что могу".

Однако, когда он открыл глаза, его память о чёрном цвете была несовершенной, и, хотя он мог читать большие буквы, он не мог прочитать маленькие. Во второй раз ему сказали закрыть глаза, и он снова увидел идеальный чёрный цвет. Когда он открыл их, то смог сохранить полный контроль над своей памятью и прочесть всю таблицу. Это произошло через десять минут после того, как он вошёл в кабинет.

Теперь ему дали прочитать алмазный шрифт, но буквы казались ему серыми, и он не мог их различить. Он также не мог вспомнить чёрный цвет, когда смотрел на них, потому что для того, чтобы увидеть их серыми, ему нужно было напрячься, а чтобы вспомнить чёрный цвет, нужно было расслабиться, а он не мог делать и то и другое одновременно. Ему сказали, что буквы были совершенно чёрными, и когда он отводил взгляд, то запоминал их чёрными. Когда он оглянулся, то всё ещё помнил их чёрными и смог прочитать их с нормальным зрением на расстоянии двенадцати дюймов. Это заняло пять минут, а всё время пребывания в кабинете составило пятнадцать минут. Излечение было постоянным, и пациент не только сохранил полученные знания, но и продолжал улучшать зрение, ежедневно читая мелкий шрифт и тест-карту Снеллена, пока оно не стало почти телескопическим.

Октябрь, 1919

Раскачивания

Если вы прекрасно видите букву, то можете заметить, что она как бы пульсирует или слегка движется в разных направлениях. Если ваше зрение несовершенно, буква будет казаться неподвижной. Видимое движение вызвано бессознательным смещением глаз. Отсутствие движения связано с тем, что глаз пристально или слишком долго смотрит в одну точку. Это неизменный симптом несовершенного зрения, и часто его можно устранить следующим способом:

Закройте глаза и закройте их ладонями, чтобы исключить свет, и мысленно переходите от одной стороны чёрной буквы к другой. При этом мысленное изображение буквы будет двигаться вперёд и назад в направлении, противоположном воображаемому движению глаз. Пока вы представляете, что буква движется или качается, вы сможете её запомнить, и чем короче и регулярнее будет качание, тем чернее и отчётливее будет казаться буква. Если вы сможете представить букву неподвижной, что может оказаться непросто, то ваше воспоминание о ней будет не таким совершенным.

Теперь откройте глаза и посмотрите сначала на одну, а затем на другую сторону настоящей буквы. Если покажется, что она движется в направлении, противоположном движению глаз, вы поймёте, что ваше зрение улучшилось. Если с открытыми глазами вы можете представить колебания буквы так же хорошо, как и с закрытыми, так же коротко, так же регулярно и так же непрерывно, ваше зрение будет в норме.

Симультанная ретиноскопия

Большая часть моей информации о глазе была получена с помощью симультанной ретиноскопии.

Ретиноскоп - это прибор, используемый для измерения рефракции глаза. Он бросает луч света в зрачок, отражаясь от зеркала, при этом свет находится либо вне прибора - над и за объектом, либо внутри него с помощью электрической батареи. При взгляде через смотровое отверстие большая или меньшая часть зрачка заполняется светом, который в нормальном человеческом глазу имеет красновато-жёлтый оттенок, поскольку таков цвет сетчатки, но в кошачьем глазу он зелёный, а при заболевании сетчатки может быть белым. Если глаз не сфокусирован точно в той точке, из которой он наблюдается, то можно увидеть тёмную тень у края зрачка, и именно поведение этой тени при перемещении зеркала в различных направлениях показывает преломляющее состояние глаза. Если прибор используется на расстоянии шести футов и более, а тень движется в направлении, противоположном движению зеркала, то глаз близорукий. Если он движется в том же направлении, что и зеркало, глаз либо гиперметропический, либо нормальный; но в случае гиперметропии движение более выражено, чем в норме, и эксперт обычно может отличить эти два состояния только по характеру движения. При астигматизме движение в разных меридианах различно. Чтобы определить степень ошибки или точно отличить гиперметропию от нормы или от различных видов астигматизма, обычно необходимо поместить стекло перед глазом испытуемого.

Этот чрезвычайно полезный инструмент обладает возможностями, которые до сих пор не осознаны медиками. Обычно его применяют только в определённых искусственных условиях в тёмной комнате, но его можно использовать при любых нормальных и аномальных условиях на глазах как людей, так и низших животных. Я использовал его днём и ночью; когда испытуемым было комфортно и когда они были возбуждены; когда они пытались видеть и когда не пытались; когда они лгали и когда говорили правду. Я также использовал его в различных условиях на глазах многих кошек, собак, кроликов, птиц, черепах, рептилий и рыб.

Большинство офтальмологов используют тест-карту Снеллена, дополненный пробными линзами, чтобы определить, нормальное ли зрение, и определить степень возможного отклонения от нормы. Это медленный, неудобный и ненадёжный метод проверки зрения, который абсолютно недоступен для изучения рефракции низших животных и человека в условиях жизни. Тест-карту можно использовать только в определённых благоприятных условиях, а ретиноскоп - везде. Немного легче пользоваться им при тусклом свете, чем при ярком, но его можно использовать при любом освещении, даже при сильном свете солнца, светящем прямо в глаз. Он доступен, когда объект находится в покое или в движении, спит или бодрствует, или даже под эфиром или хлороформом. Он также доступен, когда наблюдатель находится в движении. Он успешно использовался при частично закрытых веках, закрывающих часть области зрачка; при расширенном зрачке; при сужении зрачка до точки; при чтении мелкого шрифта на расстоянии шести дюймов или на большем расстоянии; при колебаниях глаз из стороны в сторону, сверху вниз или в других направлениях.

Измерение рефракции с помощью карточки Снеллена и пробных линз занимает значительное время, от нескольких минут до нескольких часов. Однако с помощью ретиноскопа рефракцию можно определить за доли секунды. С помощью карты Снеллена и пробных линз невозможно получить информацию о рефракции бейсболиста в момент, когда он замахивается на мяч, в момент удара по нему и в момент после удара. Однако с помощью ретиноскопа можно легко определить, нормальное ли у него зрение, близорукое, гиперметропическое или астигматическое, когда он выполняет эти действия; а если замечены ошибки рефракции, можно довольно точно определить их степень по быстроте движения тени.

При использовании тестовой карты Снеллена и пробных линз выводы приходится делать на основании показаний пациента о том, что он видит; но пациент часто настолько волнуется и путается во время обследования, что не знает, что он видит, и делают ли разные очки его зрение лучше или хуже; кроме того, острота зрения не является надёжным доказательством состояния рефракции. Один пациент с двумя диоптриями близорукости может видеть в два раза лучше, чем другой с той же ошибкой рефракции. Показания тест-карты, по сути, полностью субъективны, а показания ретиноскопа - полностью объективны и никак не зависят от показаний пациента.

С помощью симультанной ретиноскопии было продемонстрировано, что рефракция глаза никогда не бывает постоянной; что все люди с ошибками рефракции имеют, через частые промежутки времени в течение дня и ночи, моменты нормального зрения, когда их близорукость, гиперметропия или астигматизм полностью исчезают; и что все люди, независимо от того, насколько хорошим может быть их обычное зрение, имеют моменты несовершенного зрения, когда они становятся близорукими, гиперметропичными или астигматичными. Также было продемонстрировано, что когда глаз прилагает усилия, чтобы увидеть, всегда возникает ошибка преломления, и что когда он смотрит на объекты без усилий, все ошибки преломления исчезают, независимо от того, насколько велика их степень или продолжительна их длительность. Далее было показано, что когда глаз напрягается, чтобы увидеть далёкие предметы, близорукость всегда возникает в одном или во всех меридианах, а когда он напрягается, чтобы увидеть близкие предметы, гиперметропия всегда возникает в одном или во всех меридианах.

Исследование глаз людей, находящихся в состоянии сна или под воздействием эфира или хлороформа, показало, что глаз редко находится в состоянии покоя во время сна или когда субъект находится без сознания по какой-либо причине. У людей, чьё зрение было нормальным в бодрствующем состоянии, во время сна обнаруживались близорукость, гиперметропия и астигматизм, а если эти ошибки присутствовали в бодрствующем состоянии, то во время сна они усиливались. Это объясняет, почему так много людей не могут видеть утром так же хорошо, как в другое время, и почему люди просыпаются с головной болью и болью в глазах. Под эфиром или хлороформом ошибки рефракции также возникают или усиливаются, а когда люди хотят спать, у них неизменно обнаруживаются ошибки рефракции.

В условиях психического или физического дискомфорта, такого как боль, кашель, лихорадка, дискомфорт от жары или холода, депрессия, гнев или беспокойство, ошибки рефракции всегда возникают в нормальном глазу или усиливаются в том глазу, в котором они уже есть. При тусклом свете, в тумане или под дождём ретиноскоп может не выявить ошибок рефракции в глазах, которые обычно имеют нормальное зрение; но у лоцмана на корабле в дождливую ночь обычно есть ошибки рефракции, потому что он напрягается, чтобы видеть, и редко можно встретить людей, занимающих ответственные должности в неблагоприятных условиях, с нормальным зрением.

Для получения достоверных результатов ретиноскоп необходимо использовать на расстоянии шести или более футов от испытуемого. При использовании на расстоянии трёх футов или меньше, как это обычно бывает, испытуемый нервничает и неосознанно напрягается, изменяя, таким образом, свою рефракцию.

Плавающие частицы

Очень распространённым явлением несовершенного зрения является феномен, известный медицинской науке как muscae volitantes, или летающие мушки. Эти плавающие пятна обычно тёмные или чёрные, но иногда выглядят как белые пузырьки, а в редких случаях могут принимать все цвета радуги. Они перемещаются перед глазами несколько быстро, обычно извилистыми линиями, и всегда кажутся чуть дальше точки фиксации. Если попытаться посмотреть на них прямо, они, кажется, удаляются на некоторое расстояние. Отсюда их название - летающие мушки.

Литература, посвящённая этому вопросу, полна предположений о происхождении этих явлений. Некоторые объясняют их наличием плавающих пятнышек - мёртвых клеток или их обломков - в стекловидном теле, прозрачном веществе, заполняющем четыре пятых глазного яблока за хрусталиком. Также считалось, что за них ответственны аналогичные пятна на поверхности роговицы. Было даже высказано предположение, что они могут быть вызваны прохождением слёз по роговице. Они настолько распространены при близорукости, что их считают одним из симптомов этого состояния, хотя они встречаются и при других ошибках рефракции, а также на нормальных глазах. Их приписывали нарушениям кровообращения, пищеварения и почек, а поскольку они наблюдаются у многих сумасшедших, считалось, что они свидетельствуют о зарождающемся безумии. Патентно-медицинский бизнес процветал на них, и трудно оценить количество душевных мук, которые они причиняли, как показывают следующие случаи.

Один священнослужитель, которого сильно раздражало постоянное появление плавающих пятнышек перед глазами, получил от специалиста по глазным болезням ответ, что это симптом болезни почек, и что во многих случаях заболевания почек могут быть ранним симптомом болезни сетчатки. Поэтому он регулярно ходил к специалисту, чтобы тот осмотрел его глаза, а когда тот, в конце концов, умер, он сразу же стал искать кого-то ещё, кто мог бы проводить периодические осмотры. Семейный врач направил его ко мне. Я был далеко не так известен, как его предыдущий офтальмолог, но случилось так, что я научил семейного врача пользоваться офтальмоскопом после того, как другие не смогли этого сделать. Поэтому он решил, что я должен много знать об использовании этого инструмента, а священнику особенно нужен был человек, способный провести тщательный осмотр внутренней поверхности его глаз и сразу же обнаружить любые признаки заболевания почек, которые могут дать о себе знать. Так он пришёл ко мне, и в течение десяти лет продолжал приходить не реже четырёх раз в год.

Каждый раз я очень тщательно осматривал его глаза, уделяя этому как можно больше времени, чтобы он поверил, что это тщательно; и каждый раз он уходил счастливым, потому что я не мог найти ничего плохого. Однажды, когда меня не было в городе, ему в глаз попала щепка, и он пошёл к другому окулисту, чтобы вытащить её. Вернувшись поздно вечером, я застал его сидящим на пороге в надежде, что я вернусь. Его история была плачевной. Незнакомый доктор осмотрел его глаза с помощью офтальмоскопа и предположил возможность глаукомы, описав эту болезнь как очень коварную, которая может привести к внезапной слепоте и будет мучительно болезненной. Он подчеркнул сказанное пациенту ранее об опасности заболевания почек, предположил, что в процесс могут быть вовлечены также печень и сердце, и посоветовал тщательно обследовать все эти органы. Я ещё раз осмотрел его глаза в целом и их напряжение в частности; попросил его пощупать свои глазные яблоки и сравнить их с моими, чтобы он мог убедиться, что они не стали твёрдыми как камень; и в конце концов мне удалось его успокоить. Однако я не сомневаюсь, что он сразу же отправился к своему семейному врачу для обследования внутренних органов.

Однажды мужчина, возвращавшийся из Европы, смотрел на белые облака, и перед его глазами появились плавающие крапинки. Он обратился к корабельному врачу, который сказал ему, что этот симптом очень серьёзен и может быть предвестником слепоты. Он также может указывать на зарождающееся безумие, а также на другие нервные или органические заболевания. Он посоветовал ему сразу же после прибытия обратиться к семейному врачу и специалисту по глазным болезням, что он и сделал. Это было двадцать пять лет назад, но я никогда не забуду то ужасное состояние нервозности и ужаса, в котором пациент пришёл ко мне. Это было даже хуже, чем у священнослужителя, который всегда был готов признать, что его страхи необоснованны. Я очень внимательно осмотрел его глаза и обнаружил, что они абсолютно нормальные. Зрение было идеальным как вблизи, так и на расстоянии. Цветовосприятие, поля и напряжение были в норме, а под сильной лупой я не обнаружил никаких помутнений в стекловидном теле. Короче говоря, не было абсолютно никаких симптомов какого-либо заболевания. Я сказал пациенту, что с его глазами всё в порядке, и показал ему рекламу шарлатанского лекарства в одной из газет, где много места уделялось описанию ужасных последствий, которые могут последовать за появлением плавающих пятнышек перед глазами, если не начать вовремя принимать данное лекарство по одному доллару за флакон. Я отметил, что реклама, ежедневно появляющаяся во всех крупных газетах города, а возможно, и в других городах, наверняка стоила немалых денег и, следовательно, должна была принести немалый доход. Очевидно, что от этого симптома страдает множество людей, и если бы он был настолько серьёзным, как принято считать, то в обществе было бы гораздо больше слепых и сумасшедших, чем есть на самом деле. Пациент ушёл несколько успокоенный, но в одиннадцать часов - первый визит был в девять - вернулся снова. Он всё ещё видел плавающие пятна и всё ещё беспокоился о них. Я снова осмотрел его глаза так же тщательно, как и раньше, и снова смог заверить его, что с ним всё в порядке. После обеда меня не было в кабинете, но мне сказали, что он был там в три и в пять. В семь он пришёл снова, приведя с собой своего семейного врача, моего старого друга. Я сказал ему:

"Пожалуйста, заставьте этого пациента остаться дома. Я вынужден брать с него деньги за визиты, потому что он отнимает у меня так много времени; но это позор - брать с него деньги, когда с ним всё в порядке".

Что сказал ему мой друг, я не знаю, но больше он не приходил.

Тогда я не знал о muscae volitantes столько, сколько знаю сейчас, иначе я мог бы избавить обоих этих пациентов от большого беспокойства. Я мог сказать им, что их глаза в норме, но не знал, как избавить их от этого симптома, который является просто иллюзией, вызванной умственным напряжением. Пятнышки в значительной степени связаны с явно несовершенным зрением, потому что люди с несовершенным зрением всегда напрягаются, чтобы видеть; но люди с нормальным зрением могут видеть их время от времени, потому что ни один глаз не имеет нормального зрения все время. Большинство людей видят muscae volitantes, когда смотрят на солнце или любую равномерно яркую поверхность, например лист белой бумаги, на который светит солнце. Это происходит потому, что большинство людей напрягаются, когда смотрят на подобные поверхности. Короче говоря, пятнышки никогда не видны, только когда глаза и ум находятся в напряжении, и они всегда исчезают, когда напряжение ослабевает. Если человек может запомнить маленькую букву на карточке теста Снеллена с помощью центральной фиксации, крапинки сразу же исчезают или перестают двигаться; но если он пытается запомнить две или более букв одинаково хорошо за один раз, они снова появляются и двигаются.

Обычно напряжение, вызывающее muscae volitantes, очень легко снимается.

Заочное лечение

Лечение по переписке обычно рассматривается как шарлатанство, и очевидно, что многие болезни невозможно лечить таким способом. Например, пневмонию и тиф невозможно лечить по переписке, даже если бы у врача было надёжное лекарство от этих болезней, а почта не была бы слишком медленной для этой цели. В случае с большинством заболеваний, на самом деле, существуют серьёзные возражения против лечения по переписке.

Но близорукость, гиперметропия и астигматизм - это функциональные, а не органические заболевания, как учат учебники, и как считал я сам, пока не научился лучше. Поэтому их заочное лечение не имеет тех недостатков, которые существуют в случае большинства физических отклонений. Правда, нельзя подобрать очки по переписке так же хорошо, как если бы пациент находился в кабинете, но даже это можно сделать, как показывает следующий случай.

Пожилая цветная женщина в дикой местности Гондураса, вдали от врачей и окулистов, не могла читать свою Библию, и её сын, официант в Нью-Йорке, спросил меня, не могу ли я что-нибудь сделать для неё. Это предложение произвело на меня сильное потрясение, которое я буду помнить до тех пор, пока живу. Мне и в голову не приходило, что можно выписать очки кому-то, кого я не видел, и, кроме того, у меня были очень тревожные воспоминания о цветных женщинах, которым я пытался подобрать очки в своей клинике. Если я с таким трудом выписывал подходящие очки в благоприятных условиях, то, как я мог рассчитывать на то, что смогу подобрать очки пациенту, которого даже не видел? Однако официант проявил почтительную настойчивость. Хип верил в мою гениальность больше, чем я, а поскольку его мать была на исходе жизни, ему очень хотелось исполнить её последние желания. И вот, подобно несправедливому судье из притчи, я, наконец, уступил его настойчивости и выписал рецепт на выпуклые очки 3.00 D. S. Молодой человек заказал очки и отправил их матери, а в ответном письме пришло очень благодарное письмо, в котором говорилось, что они его полностью устраивают.

Чуть позже пациентка написала, что не может разглядеть вдали предметы, которые прекрасно видны другим людям, и спросила, нельзя ли прислать очки, которые позволят ей видеть вдали так же хорошо, как вблизи. Это предложение показалось мне более трудным, чем первое; но сын снова был настойчив, а я сам не мог выбросить старушку из головы. И я снова решил сделать всё, что в моих силах. Официант рассказал мне, что его мать читала Библию уже после сорока лет. Поэтому я знал, что у неё не может быть сильной гиперметропии, а, скорее всего, лёгкая близорукость. Я также знал, что у неё не может быть сильного астигматизма, поскольку в этом случае её зрение всегда было бы заметно несовершенным. Поэтому я велел её сыну попросить её очень точно измерить расстояние между глазами и точку, в которой она может лучше всего читать Библию в очках, и прислать мне цифры. В своё время я получил не цифры, а кусок бечёвки диаметром около четверти дюйма и длиной ровно десять дюймов. Если бы зрение пациентки было нормальным для данного расстояния, я знал, что она могла бы читать Библию лучше всего в очках на расстоянии тринадцати дюймов. Нить показала, что на расстоянии десяти дюймов у неё была рефракция в четыре диоптрии. Вычтя из этого значения три диоптрии её очков для чтения, я получил одну диоптрию близорукости. Соответственно, я выписал рецепт на вогнутые очки 1,00 D. S., очки были заказаны и отправлены по почте в Гондурас. Признание было ещё более благодарным, чем в случае с первой парой. Пациентка сказала, что впервые в жизни она смогла читать знаки и видеть предметы на расстоянии так же хорошо, как другие люди, и что весь мир выглядит для неё совершенно иначе.

Может ли кто-нибудь осмелиться сказать, что с моей стороны было неэтично пытаться помочь этой пациентке? Было бы лучше оставить её в изоляции, лишив даже утешения в виде чтения Библии? Я так не думаю. То, что я сделал для неё, требовало лишь обычных знаний физиологической оптики, и если бы я потерпел неудачу, то не причинил бы ей особого вреда.

В случае лечения несовершенного зрения без очков возражений против заочного метода может быть ещё меньше. Верно, что в большинстве случаев прогресс идёт быстрее и результаты более надёжны, когда пациента можно увидеть лично; но часто это невозможно, и я не вижу причин, по которым пациентам, не имеющим возможности получить личное лечение, следует отказывать в такой помощи, которую можно оказать им по переписке. Я лечу пациентов, таким образом, уже много лет, и часто с необычайным успехом.

Несколько лет назад один английский джентльмен написал мне, что его очки очень неудовлетворительны. Они не только не давали ему хорошего зрения, но и увеличивали, а не уменьшали его дискомфорт. Он спросил, не могу ли я ему помочь, и поскольку расслабление всегда снимает дискомфорт и улучшает зрение, я не посчитал, что наношу ему вред, подсказывая, как дать отдых глазам. Он следовал моим указаниям с такими хорошими результатами, что через некоторое время получил идеальное зрение как вдаль, так и вблизи без очков и полностью избавился от боли. Пять лет спустя он написал мне, что получил квалификацию снайпера в армии. Поступил ли я неправильно, леча его по переписке? Я так не думаю.

После вступления Соединённых Штатов в европейскую войну один офицер написал мне из пустынь Аризоны, что использование глаз на ближней точке причиняет ему сильный дискомфорт, который не снимают очки, и что от напряжения у него образовались грануляции на веках. Поскольку он не смог приехать в Нью-Йорк, я взялся лечить его по переписке. Его состояние быстро улучшилось. Воспаление век было снято почти сразу, и примерно через четыре месяца он написал мне, что прочитал одну из моих собственных перепечаток - отнюдь не короткую - при тусклом свете без каких-либо неприятных последствий; что слепящее солнце Аризоны, когда правительственный термометр показывал 114, не раздражало его, и что он мог читать десять строк на тестовой карточке на расстоянии пятнадцати футов почти идеально, а даже на расстоянии двадцати футов он мог разобрать большинство букв.

Третий случай произошёл с лесником, работающим в правительстве США. У него был близорукий астигматизм, и он испытывал сильный дискомфорт, который не снимали ни очки, ни долгие летние месяцы в горах, где он практически не использовал глаза для работы вблизи. Он не мог приехать в Нью-Йорк для лечения, и хотя я сказал ему, что лечение по переписке несколько сомнительно, он ответил, что готов рискнуть. Три дня уходило на то, чтобы его письма доходили до меня, и ещё три - на то, чтобы мой ответ доходил до него, а поскольку письма не всегда писались быстро с обеих сторон, он часто получал от меня весточку не чаще, чем раз в три недели. В таких условиях прогресс шёл медленно, но дискомфорт был снят очень быстро, и примерно за десять месяцев его зрение улучшилось с 20/50 до 20/20.

Почти в каждом случае лечение пациентов, приезжающих издалека, продолжается по переписке после их возвращения домой; и хотя пациенты не так хорошо себя чувствуют, как когда они приезжают в офис, они обычно продолжают прогрессировать, пока не вылечатся. В то же время зачастую очень трудно объяснить пациентам, что они должны делать, когда приходится общаться с ними исключительно письменно, и, вероятно, все они стали бы жить лучше, если бы имели возможность личного общения. В настоящее время в разных частях Соединённых Штатов число врачей, которые понимают, как лечить несовершенное зрение без очков, слишком мало, и мои попытки заинтересовать их этим вопросом не увенчались успехом. Я считаю за честь безвозмездно лечить медиков, а когда они вылечатся, то смогут помогать мне в лечении пациентов в своих населённых пунктах.

Источники

1. [1] Harvard: Manual of Military Hygiene for the Military services of United States, third revised edition 1917, p. 195.
2. [2] Report of the Provost Marshal General to the Secretary of War on the First Draft under the Selective Service Act, 1917.
3. [3] Standards of Physical Examination for the Use of Local Boards, District Boards and Medical Advisory Boards under the Selective Service Act, Form 75, issued through office of the Provost Marshal General.
4. [4] Second Report of the Provost Marshal General to the Secretary of War on the Operations of the Selective Service System to December 20,1918.
5. [5] Holmes O. W. The Autocrat of the Breakfast-table. – 1883. – Т. 2114.
6. [6] Everyman's Library, 1908, pp. 166 and 167.
7. [7] Bates: The Cure of Defective Eyesight by Treatment Without Glasses. N. Y. Med. Journ., May 8, 1915. A Study of Images Reflected from the Cornea, Iris, Lens and Sclera. N. Y. Med. Journ., May 18, 1918.
8. [8] Bates: The Imperfect Sight of the Normal Eye. N. Y. Med. Journ., Sept 8, 1917
9. [9] Bates: The Cause of Myopia. N. Y. Med. Journ., March 16, 1912
10. [10] Под пальмингом подразумевается закрытие закрытых глаз ладонями таким образом, чтобы исключить весь свет, запомнив при этом какой-либо цвет, обычно чёрный.
11. [11] Bates: Memory as an Aid to Vision. N. Y. Med. Jour., May 24, 1919
12. [12] For reports of all the papers quoted, see Jour. Am. Med. Assn, June 21, 1919.
13. [13] Bates: The Imperfect Sight of the Normal Eye, N. Y. Med. Jour., Sept. 8, 1917
14. [14] The Hygiene of the Eye in Schools, English translation, edited by Turnbull, p. 127.
15. [15] System of Diseases of the Eye, 1897. Vol. II, p. 361.
16. [16] Brit. Med. Jour., June 18, 1898.
17. [17] Die Entstehung der sphärischen Refraktionen des menschlichen Auges, Berlin, 1913, p. 540.
18. [18] Archiv f. Augenhlk., Vol. LXXIX, 1915, translated in Archives of Ophthalmology, Vol. XLV, No. 6, November 1916.
19. [19] Bates: The Cause of Myopia, N. Y. Med. Jour., March 16, 1912.
20. [20] Bates: The Prevention of Myopia in School Children, N. Y. Med. Jour., July 29, 1911
21. [21] Bates: Myopia Prevention by Teachers, N. Y. Med. Jour., Aug. 30, 1913
22. [22] School Health News, published by the Department of Health of New York City, February, 1919.

⭐ Конец бесплатного фрагмента книги. Если Вы хотите прочитать её полностью - купите её! ⭐